Чума в Бедрограде
Шрифт:
Бровь с интересом обнаружила, что руки у неё кривые, неудобные, и совершенно непонятно, как их нормально положить на стол, чтобы не мешались.
— И поэтому вам теперь так важно помогать Университетской гэбне неофициально?
— Странный вопрос. Я помогаю Университетской гэбне, потому что могу.
И не выкидывал столько лет Димины клоунские рубашки, потому что не возникало необходимости, ага.
У Брови закопошилось в горле. Один идиот, не понимающий, насколько печальна его участь, и второй, не замечающий собственного благородства.
На почве идиотизма и сдружились, видать.
Люди в Университете хорошие, но такие же тупые, сил нет.
Чашка Брови тем временем опустела. Вероятно, это тоже Знак. Бровь несколько раз всухую сглотнула (надо же что-то сотворить с голосовыми связками, чтоб заработали) и поднялась.
— Спасибо за чай. Я, честно говоря, без какой-то особой цели зашла… надеялась хоть немного поднять ваш боевой дух. Вместо этого, кажется, уронила свой.
Ройш тоже встал, проводил её в коридор и помог надеть куртку.
— Спасибо за добрые намерения.
Так и стояли в коридоре — увлекающаяся главная героиня шпионского романа и таракан с мачтой в спине.
Отличная парочка.
— И, Бровь…
— Да?
— К понедельнику жду от вас черновика как минимум половины первой главы вашей курсовой работы. С учётом грядущей экспедиции в Имперскую Башню учебный план перестраивается, так что нам с вами придётся поторопиться.
Бровь чуть не рассмеялась в голос.
Этот человек невыносим.
А для того, чтобы ей неожиданно очень-очень захотелось писать курсовик, оказывается, достаточно всего лишь устроить эпидемию чумы в Бедрограде.
На улице было уже совсем темно, а до квартиры Максима (Аркадьевича) — совсем близко, так что Бровь решила пройтись пешком. Весь день приближался дождь, но так и не приблизился, и в воздухе висела какая-то липкая дырявая сырь.
А Ройш, кстати, даже не подумал, что она теоретически могла участвовать в твири-в-жопу. Это два-три дня, но уже вторник, до следующего понедельника — всего ничего, какие полглавы, на одну главку времени не хватит!
Хотя с чего бы это должно было остановить Ройша.
Университетские люди Тверды и Решительны, и Бровь — одна из них. Да, это рекламный слоган.
Всё-таки из неё получается весьма приличная главная героиня шпионского романа — вон сколько ей уже трагических предысторий понарассказывали! Этого пытали, тот сидел, третий критически опоздал и не спас того и этого, и теперь они все такие многоопытные и повидавшие виды.
Круто, круто, круто.
Бровь свернула в симпатичный переулок, наиболее подходящий градусу нынешних переживаний по степени затемнённости (чем темнее темнота, тем менее очевиден по-дурацки жизнерадостный цвет домов в новых районах Бедрограда).
Вот бы Брови тоже обзавестись трагическим прошлым. Только как-нибудь эдак, без трагического настоящего.
Университет и Бедроградская гэбня, оказывается, так давно и яростно воюют, что почти страшно становится. И так местами грязно. Сажать Диму под предлогом каких-то там бумажек — явно настолько глупых, что ни он сам, ни Ройш об этом не вспомнили, только дотошный Святотатыч — чтобы добиться от Гуанако помощи! Похищать людей! И другие атаки! И на что вообще ещё способна Бедроградская гэбня?
За спиной у Брови взвыл двигатель такси — неожиданно, из-за угла. Прямо в спину ударил свет фар.
Бровь посмотрела на свою тень, стремительно разваливающуюся на две (ввиду приближения источников света, она в отряде зачем-то учила физику).
По законам жанра шпионского романа сейчас есть два варианта развития событий. Можно просто идти дальше, и тогда такси затормозит, проедет мимо, повернёт куда-нибудь — в общем, окажется просто случайным ночным такси.
А можно обернуться и узнать, кто там сидит.
Бровь учила физику, потому что мечтала заниматься радиотехникой. Но в БГУ нет ни радиотехнического, ни физического факультета, это всё — в Институте Связи, а папа очень хотел, чтобы в БГУ. Пришлось идти на истфак, и вовсе даже не из вредности, и вовсе даже ей всегда нравилось.
Люди хорошие.
Твёрдые и Решительные.
Бровь обернулась.
Даже сквозь свет фар — такой, оказывается, близкий — и даже за одну секунду — или сколько там успело пройти — она успела рассмотреть, что такси ведёт тавр, только не тот, портовый, а какой-то другой.
Тавр-таксист?
Что, серьёзно?
Честное слово, это уже ни в какие ворота.
Глава 9. Припев (третий раз)
Университет. Габриэль Евгеньевич
С Поплеевской вывернуть на Малый Скопнический — дело простое, плёвое, поднырнуть только под арку и прокрасться дворами; но ночью нельзя, ночью темно и в тёмных дворах опасно, так сказал бы Максим, так говорил Максим много раз. И что нельзя ходить после заката, и что нельзя ходить вообще — сиди в башне, я о тебе позабочусь.
Только сколько можно сидеть и ждать, сколько можно быть бессмысленным украшением, сапфиром в фамильной короне?
Габриэль Евгеньевич прикрыл глаза, чтоб не резали их так жгуче злые жёлтые фонари.
Ю. Б.: Сколько раз я уже сознался в том, что у меня проблемы? Но жив, как видите. По крайней мере, на ближайшую пару суток.
66563: Вы бы определились, у вас всё под контролем или всё-таки проблемы.
Ю. Б.: У меня проблемы, и они под контролем. Ну, почти.