Чума в Бедрограде
Шрифт:
Даже главной героине шпионского романа такое непозволительно.
— Запрос на получение второго уровня доступа можно подать всего единожды.
Про некоторых людей говорят, что они как аршин проглотили. Ройшу, с учётом его роста, явно пришлось глотать корабельную мачту. Из-за этого он всегда держал спину неестественно прямо.
Из-за этого ему было довольно неудобно спать на диване все те месяцы, что Бровь (для конспирации, только для конспирации!) жила в этой квартире.
Но спать с ней в одной комнате (какое там в одной постели) он сухо отказался. Это было обидно, но обидно не на Ройша, а на то, что
Но нет, корчился на диване, и даже тактика «исчезать на ночные попойки» не помогла.
— То есть вы подали запрос и вам отказали?
— Нет. Я подал запрос, и его удовлетворили.
Бровь недоумённо уставилась на самодовольно зашевелившиеся ройшевские пальцы. Если он так не любит своего деда, почему всё равно складывает пальцы домиком? Или эта страсть столь пагубна, что от неё не спасают никакие принципы?
Но вопрос, конечно, не в этом.
Так у вас всё-таки есть второй уровень доступа?!
— Университетская гэбня была основана Хикеракли чуть меньше девяти лет назад, осенью 1874-го. Всего через полгода, весной 1875-го, начались конфликты с Бедроградской гэбней, вылившиеся в заключение одного из студентов, похищение представителя преподавательского состава и другие атаки на Университет. Тогда же стало известно, что Сергей Корнеевич Гуанако, преподаватель с кафедры истории науки и техники, расстрелян на Колошме за убийство одного из голов тамошней гэбни.
Страсти-то какие. Интересно, Гуанако ведёт реестр своих смертей?
— Через год, весной 1876-го некоторым лицам — в том числе мне — случайным образом стало известно, что обвинение в убийстве было ложным, а расстрел — фальсификацией, призванной окончательно закрыть вопрос так называемого «развала Колошмы». Поскольку изначальное обвинение, под предлогом которого Сергея Корнеевича посадили в колонию, также было сомнительным, возникло предположение, что его возможно реабилитировать. Примерно в то же время произошло очередное столкновение Бедроградской и Университетской гэбни; возникло подозрение, что один из голов первой неофициально добивается от считающегося расстрелянным Сергея Корнеевича содействия в тогдашнем противостоянии гэбен. Это стало окончательным и несомненным аргументом в пользу необходимости попытки реабилитации.
«Вот заинтересованные личности и решили его подбодрить, подарить подарочек в виде меня. В знак доброй воли, чтоб не свихнулся окончательно, а ещё — чтобы можно было в случае чего отобрать. Психологически повоздействовать».
Отобрать, сперва напихав твири в известные места. Ведь верно же, да?
Один, но свой, рядом, в уютном якобы загробном мире Колошмы — или все, но где-то там, в Бедрограде, в далёких политических конфликтах. Старо, и скучно, и всё равно страшно — и как же они продолжают жить и улыбаться-то? Ведь и в байку же не превратишь, наверное, это же всё кошмарные тайны леший знает каких уровней доступа (впрочем, не то чтобы Дима следовал этому мудрому завету).
Ройш же бесстрастно продолжал:
— Но реабилитация Сергея Корнеевича силами Университетской гэбни была невозможна: лица шестого уровня доступа попросту не имели законного
Речь Ройша была длинной, ровной и аккуратной, как его пальцы или его же методички по истории древнего мира.
Даже интересно — все эти события для него действительно такие же мёртвые, как трагедии и переживания людей, живших до Падения Хуя?
— Процесс получения уровня доступа, тем более такого высокого, длителен и непрост. Мне пришлось собирать, искать и подделывать изрядное количество бумаг, поскольку некоторых документов, критически важных для подтверждения моей личности и прав, попросту не существует в природе.
Бумаг, необходимых для подтверждения личности Ройша?
Бровь, конечно, всё понимает, глаза лгут, сердце обманывает, но Ройш-то — как две капли собственный дед, красующийся на страницах любого отрядского учебника по Революции, десятилетний ребёнок опознает. Бюрократия — великая сила, если она властна даже над Ройшем, если даже ему приходится бегать в поисках очевидным образом ненужных бумажек и если даже ему может быть непросто их раздобыть.
— Есть подозрение, что хэр Ройш их съел, — Ройш чуть заметно постучал указательными пальцами. — Когда бумаги были собраны, а личность и права подтверждены, я получил второй уровень доступа к информации и немедленно им воспользовался, направив соответствующие прошения в Бюро Патентов.
Бровь тихо взяла ещё одну мармеладину.
Ройш сейчас удивительно напоминал замаринованного лабораторного таракана, усаженного на стул как можно вертикальнее и шевелящего лапками.
— К сожалению, бумажная волокита сыграла против меня. В мае 1876-го на Колошме произошла вспышка степной чумы. Среди заключённых выживших не оказалось. Несколько человек сумели сбежать, но их трупы были обнаружены в ближайшем поселении, также выжженном болезнью. Сергей Корнеевич Гуанако значился в списках погибших — в кои-то веки на всех уровнях доступа, включая первый.
Переступить нелюбовь к деду, взять-таки второй уровень доступа — только затем, чтобы обнаружить, что тот, ради кого ты это делаешь, уже умер.
На самом деле умер.
Вот так — бац.
Может, так и глотают корабельные мачты.
— А Дима? — брякнула Бровь.
— Дима?
— Ну, он ведь был тем студентом, которого тогда посадили, когда потом в итоге получились канализации? Он же именно тогда, наверное, делал эту самую вакцину, из которой лекарство, которое из студентов.
А ещё он был вашим единственным другом.
Возможно, за всю биографию.
— Как было сказано выше, среди заключённых выживших не оказалось.
Среди личностей, призванный поддерживать боевой дух, — тоже.
Даже распоследний таракан (а Ройш не распоследний, он явно в первых рядах тараканьей братии) заслуживает хотя бы одного друга, а что в розовой рубашке — ну это уж какой достался.
— Поскольку необходимость иметь второй уровень доступа исчезла, я от него отказался. Запрос на его получение можно подать всего единожды, так что теперь я вряд ли могу оказать кому бы то ни было вескую бюрократическую поддержку.