Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Шрифт:
— Извините меня, сударыня за то, что я вхожу безъ доклада. Мн этотъ домъ такъ памятенъ съ дтства, что я не могъ совладать со своимъ нетерпніемъ и отбросилъ въ сторону общепринятый свтскій обрядъ.
— Кузенъ Линкольнъ [6] ,- перебила леди, которая была никто иная, какъ мистриссъ Лечмеръ, — о васъ всего лучше докладываютъ эти черные глаза, эта улыбка, эта походка. Къ чему же еще какой-нибудь докладъ? Я не забыла еще ни моего покойнаго брата, ни того, кто намъ до сихъ поръ такъ дорогъ, и потому съ перваго же взгляда могу признать въ васъ настоящаго Линкольна.
6
Мистриссъ Лечмеръ называетъ Ліонеля Линкольна кузеномъ, хотя онъ, собственно, ей двоюродный внукъ. Въ Англіи и Америк слово «кузенъ» употребляется въ боле широкомъ значеніи, чмъ въ другихъ странахъ. Имъ нердко означается вообще родство.
Во взаимномъ обращеніи старой леди и молодого человка чувствовалось какое-то стсненіе. Со стороны старой леди оно объяснялось провинціальнымъ мелочнымъ этикетомъ, но относительно молодого офицера такое объясненіе не годилось, тмъ боле, что на его лицо при словахъ мистриссъ Лечмеръ набжала тнь грусти. Впрочемъ, это съ нимъ сейчасъ же прошло, и онъ отвчалъ самымъ ласковымъ и сердечнымъ тономъ:
— Меня съ давнихъ поръ пріучили надяться, что на Тремонтъ-Стрит я найду второй родительскій домъ, и, судя по тому, что я отъ васъ сейчасъ слышу, дорогая мистриссъ Лечмеръ, этой надежд суждено оправдаться.
Леди выслушала эти слова съ замтнымъ удовольствіемъ, морщины разгладились на ея строгомъ лбу, она улыбнулась и отвчала:
— Я только того и желаю, чтобы вы считали этотъ домъ своимь, хотя онъ и слишкомъ скроменъ для наслдника богатаго и знатнаго рода Линкольновъ. Странно было бы, если бы кто-нибудь, принадлежа самъ къ этому роду, не оказалъ полнаго радушія и вниманія къ его представителю.
Моюдой человкъ ршилъ дать другой оборотъ разговору и почтительно поцловалъ руку мистриссъ Лечмеръ. Поднимая голову, онъ вдругъ увидлъ молодую особу, которой раньше не было видно за оконными занавсками. Чтобы не дать старой леди возвратиться къ прежней тем, онъ быстро подошелъ къ молодой особ и съ живостью проговорилъ:
— Предполагаю, что имю честь видть миссъ Дайнворъ? Вдь я ея тоже прихожусь кузеномъ.
— Вы ошиблись, майоръ Линкольнъ. Но Агнеса Дэнфортъ, хотя она и не моя внучка, все-таки вамъ такая же кузина: она дочь моей умершей племянницы.
— Стало быть, глаза и сердце меня обманули, — сказалъ молодой военный, — но я надюсь, что миссъ Дэнфортъ позволитъ мн называть ее своей кузиной.
На его просьбу отвтили только простымъ наклоненіемъ головы, но протянутую съ поклономъ руку приняли. Посл обмна еще нсколькими любезными фразами мистриссъ Лечмеръ усадила своего родственника на мсто, и завязался боле послдовательный разговоръ.
— Я очень рада, что вы насъ не забыли, кузенъ Линкольнъ, — сказала мистриссъ Лечмеръ. — Между нашей здшней глухой провинціей и метрополіей сношенія такъ рдки… Я боялась, что вы совершенно забудете родныя мста.
— Въ город, правда, я нахожу большую пустоту, но нкоторыя мста припомнилъ и узналъ. Долженъ, однако, сказать, что городскія зданія не производятъ на меня такого впечатлнія, какое производили въ дтств. Должно быть, это оттого, что я съ тхъ поръ много видлъ.
— Ну, еще-бы! Разумется! Да въ Бостон и нтъ особенно замчательныхь зданій, которыя могли бы считаться архитектурными памятниками и обратить на себя вниманіе прізжаго. У насъ здсь говорятъ, не видавши, а только по семейному преданію, что одинъ замокъ въ Девоншир равняется величной двнадцати самымъ большимъ домамъ въ Бостон. Мы обыкновенно съ гордостью говоримъ, что даже самъ король только тогда обладаетъ лучшимъ лучшимъ помщеніемъ, чмъ глава рода Линкольновъ, когда онъ живетъ въ Виндзор.
— Рэвенсклиффъ, дйствительно, очень большая усадьба, — возразилъ съ равнодушнымь видомъ молодой человкъ, — хотя я мало бывалъ въ графств и, сказать правду, знакомъ съ нашимъ помстьемъ, очень поверхностно. Впрочемъ, вы сами должны помнить, что его велтчество живетъ очннь просто, когда находится въ своемъ загородномъ замк Кью.
Пожилая леди слегка наклонила голову съ очень довольлымъ видомъ. Жители колоній любятъ, когда имъ напоминаютъ объ ихх знатныхъ связяхъ на родин къ которой у колонистовъ всегда прикованы глаза, какъ къ источнику блеска и почестей.
— Сесиль, должно быть, не знаетъ о прізд своего родственника, — сказала она вслдъ за тмъ, — иначе она бы не медлила такъ долго выйти къ гостю и сказать ему привтственное слово.
— Миссъ Дайнворъ, очевидно, смотритъ на меня, какъ на родственника, съ которымъ особыхъ церемоній не требуется, — сказалъ Ліонель, — и если это такъ, то я очень радъ и считаю это за честь.
— Вы съ ней вдь только троюродные, — отвчала съ нкоторымъ удареніемь мистриссъ Дечмеръ;- а такая степень родства не даетъ права нарушать правила вжливости и гостепріимства. Вы видите, кузенъ Ліонель, какъ мы цнимъ кровное родство; мы гордимся имъ даже по отношенію къ самымъ отдаленнымъ втвямъ фамиліи.
— По части генеалогіи я довольно слабъ, мистриссъ Лечмеръ, но, насколько я знаю, миссъ Дайнворъ сама изъ очень хорошей фамиліи, такъ что ей нтъ причины особенно гордиться какимъ бы то ни было родствомъ.
— Извините, майоръ Линкольнъ. Ея отецъ, полковникъ Дайнворъ, правда, происходитъ изъ очень древняго и очень почтеннаго рода, но нтъ такой фамиліи во всемъ королевств, которая не считала бы за честь быть въ родств съ нашей. Я говорю «нашей», кузенъ Ліонель, потому что я вдь по отцу тоже Линкольнъ. Вашего дда я родная сестра.
Немного удивленный этимъ возраженіемъ, Ліонель не сталъ спорить и молча поклонился, посл чего попробовалъ заговорить съ молчаливой и сдержанной молодой особой. Онъ задалъ ей одинъ или два вопроса и получилъ отвты, но въ это время мистриссъ Лечмеръ обратилась къ ней, видимо сердясь на свою отсутствующую внучку:
— Агнеса, сходите и скажите Сесили, что ея кузенъ пріхалъ, и что мы ее ждемъ въ гостиную. — Она все время вами интересовалась, покуда вы хали сюда. Какъ только мы получили отъ васъ письмо, что вы садитесь на корабль, мы каждое воскресенье стали заказывать въ церкви молитвы о путешествующимъ по морю, и я замтила, что Сесиль молилась всегда очень усердно.
Ліонель пробормоталъ какую-то благодарность, откинулся на спинку кресла и поднялъ глаза къ потолку; но мы не ршиися утверждать, что это было сдлано изъ религіознаго чувства. Выслушавъ приказаніе своей тетки, Агнеса встала и вышла изъ комнаты. Дверь за ней закрылась уже минуты три, но разговоръ не возобновлялся. Раза два или три мистриссъ Лечмеръ какъ будто собиралась о чемъ-то заговорить, но какъ будто не ршалась. Ея блдное, выцвтшее лицо поблднло еще больше, губы дрожали. Наконецъ, ей удалось овладть собой, и она заговорила дрожащимъ голосомъ: