Лионель Линкольн, или Осада Бостона
Шрифт:
Материнскія внушенія все-таки въ достаточной степени подйствовали на Джоба, такъ что онъ теперь принялся вполн добросовстно за исполненіе своего дла. Какъ только офицеръ вышелъ на улицу, Джобъ направился къ мосту, перешелъ черезъ него и вступилъ на широкую, съ хорошими домами, улицу, которая шла отъ набережной въ верхнюю часть города. По этой улиц Джобъ пошелъ чрезвычайно быстро. Когда онъ достигъ ея середины, изъ ближайшаго дома донеслись веселые крики и смхъ. Онъ заинтересовался и остановился.
— A что теб твоя мать говорила? Забылъ? — сказалъ ему офицеръ. — Что ты нашелъ любонытнаго въ этомъ трактир?
— Это англійскій трактиръ, — сказалъ Джобъ. — Его легко узнать по тому, что въ немъ кричатъ и шумятъ въ субботній день. Посмотрите, онъ наполненъ солдатами лорда Бьюта. Черезъ вс окна видны блестящіе мундиры. Точно красные черти сидятъ. A завтра, когда ударятъ въ колоколъ на Ольдъ-Саут, они и не подумаютъ вспомнить о своемъ Создател и Господ, грховодники этакіе!
— Послушай, дурачина, ты черезчуръ злоупотребляешь моимъ терпніемъ. Или ты иди прямо на Тремонтъ-Стритъ, или уходи отъ меня прочь, я возьму себ другого проводника.
Юродивый покосился на разсерженное лицо офицера, повернулся и пошелъ, бормоча довольно громко:
— Вс, кто выросъ въ Бостон, знаютъ, какъ у насъ строго соблюдается вечеръ подъ воскресенье. Если вы въ Бостон родились, то должны любить бостонскіе обычаи.
Офицеръ ничего не отвтилъ, а такъ какъ они шли довольно быстро, то успли пройти дв улицы, Королевскую и Королевину, и вышли наконецъ на Тремонтъ-Стритъ. Джобъ почти сейчасъ же остановился и сказалъ, показывая пальцемъ на стоявшій по близости домъ:
— Видите вы это зданіе съ дворомъ передъ нимъ и съ колоннами? Видите эти большія ворота? Это и есть домъ мистриссъ Лечмеръ. Вс про нее говорятъ, что она важная лэди, но было бы гораздо лучше, еслибъ она была просто хорошей, доброй женщиной.
— Какъ ты смешь говорить такъ про лэди, которая несравненно выше тебя? Да ты самъ-то кто?
— Я кто? — переспросилъ дурачекъ, наивно глядя на задавшаго этотъ вопросъ. — Я Джобъ Прэй. Меня вс такъ зовутъ.
— Ну, Джобъ Прэй, вотъ теб серебряная крона. Только ты въ другой разъ будь внимательнй, когда наймешься въ проводники. Ну, бери же крону.
— Джобъ кронъ не любитъ. На нихъ изображена корона, а корону, говорятъ, носитъ король, и черезъ это онъ гордъ и презрительно относится къ людямъ.
— Какъ, однако, велико здсь всеобщее недовольство, если даже подобный субъектъ отказывается отъ денегъ, не желая измнять своимъ принципамъ, — подумалъ про себя офицеръ и сказалъ вслухъ:- Ну, когда такъ, вотъ теб полгинеи, разъ ты предпочитаешь золото серебру.
Джобъ небрежно постукивалъ ногой о камень, не вынимая изъ кармана рукъ — это была его всегдашняя привычка — и на новое предложеніе отвтилъ, не мняя позы и только приподнявъ слегка голову, прикрытую нахлобученной шляпой:
— Джобъ отъ васъ денегъ не возьметъ. Вы помшали гренадерамъ бить Джоба.
— Хорошо, пріятель. Такая благодарность не часто встрчается даже у людей съ разсудкомъ. Слушайте, Меритонъ, я этого бднягу еще увижу и не забуду этого отказа. Поручаю вамъ въ начал же будущей недли одтъ его въ боле пригичный костюмъ.
— Боже мой, сэръ, — отвтилъ Меритонъ, — разъ вамъ это угодно, я сдлаю, будьте покойны, только умоляю васъ, взгляните сначала на этого субъекта хорошенько и потрудитесь мн сказать, какъ мн устроить, чтобы изъ него вышло что-нибудь порядочное?
— Сэръ! Сэръ! — крикнулъ Джобъ, догоняя офицера, который уже прошелъ нсколько шаговъ. — Если вы общаете, что гренадеры больше никогда не будутъ бить Джоба, то Джобъ будетъ водить васъ по всему Бостону и исполнять вс ваши порученія.
— Бдненькій! Хорошо, я общаю, что солдаты тебя больше обижать не будутъ. Прощай, пріятель. Приходи же ко мн, не забудь.
Юродивый, повидимому, остался доволенъ этимъ общаніемъ. Онъ сейчасъ же повернулся, въ припрыжку пробжалъ по улиц и скрылся за первымъ поворотомъ. Молодой офицеръ вошелъ во дворъ дома мистриссъ Лечмеръ. Домъ былъ кирпичный и гораздо авантажне на видъ, чмъ другіе, виднные имъ до сихъ поръ, дома въ Бостон. Украшенія были аляповатыя, деревянныя, по очень старинной мод. По фасаду было семь оконъ въ каждомъ изъ верхнихъ этажей; боковыя окна были уже другихъ. Въ нижнемъ этаж вмсто одного изъ оконъ была входная дверь.
Домъ былъ освщенъ почти весь, и это придавало ему веселый видъ сравнительно съ окружавшими его темными и мрачными домами. Офицеръ постучался. Сейчасъ-же вышелъ негръ-лакей въ довольно красивой ливре, а для колоніи такъ даже очень богатой.
— Дома ли мистриссъ Лечмеръ?
Негръ далъ утвердительный отвтъ, провелъ гостя довольно большимъ коридоромъ, отворилъ дверь въ комнату по одну изъ сторонъ этого коридора и пригласилъ гостя войти.
Въ настоящее время эта комната показалась бы слишкомъ мала для общества провинціальнаго города, но ея незначительные размры выкупались богатствомъ и красотой убранства. Стны были раздлены столярной работой на отдльныя панно, разрисованныя превосходнйшими пейзажами и видами развалинъ. Блестящія полированныя рамы этихъ панно были украшены гербами многочисленныхъ родственныхъ фамиліи. Вверху панно были большія, а внизу маленькія, съ нарисованными на нихъ эмблемами. Между отдленіями съ панно были пилястры съ зубцами и золочеными капителями. Подъ потолкомъ по всмъ стнамъ шелъ тяжелый, массивный карнизъ, также весь деревянный и съ обильными рзными украшеніями.
Въ то время въ колоніяхъ мало было распространено употребленіе ковровъ, но мистриссъ Лечмеръ, по своему положенію и состоянію, могла бы ихъ ввести у себя въ дом, если бы не находила, что они не подходятъ къ общему старинному характеру зданія. Да она и сама не любила ихъ, не привыкла къ нимъ. Полъ въ комнат былъ замчательно красивый — чудной работы паркетъ изъ небольшихъ квадратовъ краснаго кедра и такихъ же квадратовъ изъ сосноваго дерева, въ перемшку. Въ середин каждаго квадрата видны были геральдическіе дьвы Лечмеровъ, сдланные очень искусно какимъ-то, должно быть, очень талантливымъ артистомъ своего дла.
Съ каждой стороны каминной отдлки, довольно тяжелой, но очень старательной, были устроены какія-то сводчатыя отдленія, прикрывавшіяся задвижными дверками. То былъ буфетъ для храненія серебряной посуды. Мебель въ камнат была богатая и хотя старинная, но прекрасно сохранившаяся.
Среди всего этого колоніальнаго великолпія, выступавшаго еще ярче вслдствіе обилія зажженныхъ свчей, сидла на диван важная престарлая леди. Свою шинель офицеръ оставилъ въ передней и въ одномъ мундир казался еще стройне и изящне. Строгій и суровый взглядъ пожилой леди замтно смягчился, когда она увидала вошедшаго. Приподнявшись съ дивана навстрчу гостю, она нсколько времени смотрла на него съ пріятнымъ изумленіемъ. Молодой человкъ заговорилъ первый.