Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
дить в каких-нибудь четырех милях от острова погребения.
Это место избрали в угоду молодому вождю, так как сразу
после пира Эхин должен был пуститься в путь, направляясь
на юго-восток.
У южного залива Лох-Тэя красиво сверкала песчаная
отмель, где могли удобно причалить суда, а на сухой лу-
говине за отмелью, уже по-вешнему зеленой и огорожен-
ной с трех сторон лесистыми косогорами, шли усердные
приготовления к приему гостей.
Горцы, которые недаром слывут умелыми плотниками,
построили для пиршества длинную беседку, или лесной
павильон, где могли разместиться человек двести, а вокруг,
назначенные, видимо, под спальни, теснились во множе-
стве небольшие хибарки. Колоннами, балками и стропи-
лами этого временного пиршественного зала служили
стволы горных сосен, еще покрытые корой. С боков про-
ложили перекладины из того же материала и все это пе-
ревили зелеными ветвями елей и других хвойных деревьев,
которых росло достаточно в ближних лесах, в то время как
окрестные холмы доставили в изобилии вереск, чтобы
выстлать им крышу. В этот лесной дворец были пригла-
шены на пиршество наиболее важные из гостей. Другие,
менее значительные, должны были пировать под много-
образными навесами, построенными не столь рачительно, а
еловые стволы, сколоченные наспех и расставленные под
открытым небом, предназначались для прочего бесчис-
ленного люда. Вдалеке были видны костры, в которых рдел
древесный уголь или пылали дрова, а вокруг них несчетные
повара трудились, хлопотали и злобились, как бесы, рабо-
тающие в своей природной стихии. Ямы, вырытые на
склоне холма и выложенные раскаленным камнем, слу-
жили печами, в которых тушились в огромном количестве
говядина, баранина и дичь, ягнята и козлята цельными
тушами висели над огнем на деревянных вертелах или же,
рассеченные на части по суставам, томились, как в котле, в
мешках из их собственной шкуры, наспех сшитых и на-
полненных водою, в то время как всяческая рыба – щука,
форель, лосось, хариус – жарилась более сложным спосо-
бом, в горячей золе. Гловеру доводилось видеть пиры в
Горной Стране, но ни для одного угощение не изготовля-
лось в таком варварском изобилии.
Горожанину, однако, не дали времени подивиться на
окружающее зрелище. Едва они причалили у отмели, Бу-
шаллох заметил в некотором смущении, что, поскольку их
не пригласили в павильон (на что он, как видно, рассчи-
тывал), не мешает им обеспечить себе места в одной из
беседок поплоше, и он повел было друга к этим строениям,
когда его остановил один из телохранителей вождя, ис-
правляющий, видимо, обязанности церемониймейстера, и
что-то шепнул ему на ухо.
– Я так и думал, – вздохнул с облегчением пастух, – так
я и думал, что ни чужеземный гость, ни человек, испол-
няющий такую задачу, какая возложена на меня, не будут
обойдены приглашением к столу почета.
Итак, их повели в обширную беседку, уставленную
длинными рядами столов, уже почти занятых гостями, в то
время как те, кто изображал собою слуг, расставляли по
столам обильные, но грубые яства. Юный вождь, хоть и
видел, конечно, как вошли Гловер с пастухом, не обратился
с особливым приветствием ни к тому, ни к другому, и места
указали им в дальнем углу, много ниже солонки (огромной
посудины старинного серебра) – единственной ценной
вещи, украшавшей стол, вещи, в которой клан видел своего
рода палладиум*, извлекаемый и употребляемый только в
таких, как сейчас, особо торжественных случаях.
Бушаллох, несколько раздосадованный, пробурчал
Саймону, когда тот садился, что, мол, времена пошли
другие, приятель. У его отца, упокой господь его душу,
нашлось бы для каждого из них ласковое слово. Но этим
дурным манерам молодой вождь научился среди вас, сас-
сенахов, в Низине!
На такое замечание Гловер не почел нужным возразить,
вместо того он стал внимательно рассматривать ветви хвои
и еще внимательней – шкуры животных и прочие укра-
шения, в которые убран был изнутри павильон. Самым
примечательным было здесь множество доспехов – гэль-
ские кольчуги и к каждой по стальному шлему, боевой
секире и двуручному мечу, – занимавших верхний конец
помещения, их еще дополняли щиты с дорогой и обильной
отделкой. Каждая кольчуга висела поверх отлично выде-
ланной оленьей шкуры, которая выгодно ее оттеняла, в то
же время оберегая от сырости.
– Это оружие для избранных воинов клана Кухил, –
шепнул Бушаллох. – Здесь, как ты видишь, двадцать девять
наборов, тридцатым бойцом выступает сам Эхин, обла-
чившийся сегодня в свои доспехи, а то здесь висели бы все
тридцать наборов. Впрочем, панцирь на нем не так хорош,
как нужно бы к вербному воскресенью. А вот эти девять
панцирей, огромнейшие, они для лейхтахов, на которых
вся наша надежда!
– А эти чудесные оленьи шкуры, – сказал Саймон, в