Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
уже утро? – И, открыв глаза, он увидел наяву того, кто ему
снился в эту ночь.
В то же мгновение пришли ему на память события
минувшего дня, и Саймона поразило, что видение сохра-
нило тот образ, какой придал ему сон: Эхин стоял перед
ним не в кольчуге гэльского вождя, как накануне вечером,
не с мечом в руке, – нет, это был Конахар с Кэрфью-стрит, в
одежде бедного подмастерья, и в руке он держал дубовый
прут. Явись ему призрак, пертский горожанин не мог бы
удивиться сильнее. В недоумении глядел он на юношу, а
тот навел на него свой фонарь, в котором тлела гнилушка, и
на возглас, брошенный им спросонья, ответил:
– Именно так, отец Саймон: это Конахар пришел по-
говорить со старым знакомым в такой час, когда наша бе-
седа не привлечет излишнего внимания.
С этими словами он сел на козлы, служившие стулом, и,
поставив рядом фонарь, продолжал самым дружеским то-
ном:
– Я долгие дни пользовался твоим гостеприимством,
отец Саймон, надеюсь, и ты ни в чем не встретил недос-
татка в моем доме?
– Ни в чем, ни в чем, Эхин Мак-Иан, – ответил Гловер,
потому что простота кельтского языка и обычаев отбра-
сывает все почетные титулы. – Если вспомнить, что нынче
у нас великий пост, меня приняли куда как хорошо и уж
никак не по моим заслугам: и подумать-то стыдно, как вам
плохо жилось на Кэрфыо-стрит.
– Отвечу твоими же словами, – сказал Конахар. – Мне
там жилось не по заслугам хорошо, если вспомнить, каким
я был ленивым подмастерьем, и слишком хорошо – по
нуждам юного горца. Но вчера, если и было за столом, как я
надеюсь, достаточно пищи, тебе, мой добрый Гловер, по-
казалось, верно, что маловато было учтивого привета? Не
говори ничего в извинение, я знаю сам, так тебе показалось.
Но я молод и еще не пользуюсь достаточным весом среди
своего народа, мне пока что нельзя привлекать внимание
людей к чему-либо, что может им напомнить о времени,
когда я жил в Нижней Шотландии, хотя для меня оно не-
забвенно!
– Все это мне очень понятно, – сказал Саймон, – а по-
тому я крайне неохотно, можно сказать – по принуждению,
так рано явился к вам в гости.
– Ни слова, отец, ни слова! Хорошо, очень хорошо, что
ты здесь и видишь меня во всем моем блеске, пока он не
погас… Вернись сюда после вербного воскресенья, и кто
знает, кого и что застанешь ты на тех землях, какими сей-
час мы владеем! Возможно, Дикий Кот устроит свое логово
там, где сейчас стоит пиршественный шатер Мак-Иана.
Юный вождь умолк и приложил к губам конец своего
жезла, словно запрещая себе говорить дальше.
– Этого бояться нечего, Эхин, – сказал Саймон в той
небрежной манере, в какой не слишком горячий утешитель
пытается отвлечь озабоченного друга от мыслей о неиз-
бежной опасности.
– Тут есть чего бояться! Мы, возможно, падем все до
единого, – ответил Эхин, – и нет сомнения, что мы понесем
большие потери. Меня удивляет, как это отец согласился на
такое гнусное предложение Олбени. Когда бы Мак-Гилли
Хаттанах принял мой совет, мы, чем проливать нам кровь
лучших людей, сражаясь между собой, двинулись бы со-
обща на Стратмор*, всех бы там перебили и завладели
краем. Я правил бы в Перте, он – в Данди, и вся Большая
Долина была бы в наших руках, вплоть до устья Тэя. Этой
мудрости я научился у седой головы, у отца Саймона, стоя
с блюдом в руках за его спиной и слушая его разговор за
ужином с бэйли Крейгдэлли.
«Недаром говорится: язык мой – враг мой, – подумал
Гловер. – Я, выходит, сам держал свечку, указуя черту путь
к злу». Но вслух он только сказал:
– Опоздали вы с такими планами.
– Опоздал! – отозвался Эхин. – Условия боя подписаны,
скреплены нашими знаками и печатями: взаимная нена-
висть клана Кухил и клана Хаттан раздута в неугасимый
костер оскорблениями и похвальбой с обеих сторон. Да,
время упущено… Но поговорим о твоих делах, отец Гло-
вер. Тебя, как мне сказал Нийл Бушаллох, привело сюда
гонение за веру. Я знаю твою рассудительность и, понятно,
не могу подозревать, что ты рассорился с матерью церко-
вью. Вот старый мой знакомец отец Климент – этот из тех,
кто гонится за мученическим венцом, и ему отрадней об-
нять столб среди горящего костра, чем милую невесту.
Ярый защитник своих религиозных воззрений, он тот же
странствующий рыцарь и, куда бы ни явился, везде под-
нимает меч. Он повздорил с монахами с острова Сибиллы
по каким-то вопросам вероучения. Ты виделся с ним?
– Виделся, – ответил Саймон. – Но мы не поговорили
толком, время не позволило.
– А не сказал он тебе, что есть и третье лицо, истинно
преданное вере, и оно, я полагаю, больше нуждается в
убежище, чем ты, осмотрительный горожанин, или он,
крикливый проповедник? Некто, кому бы мы от всей души
предложили наше покровительство?.. Не понимаешь,
глупый человек? Я о дочери твоей, о Кэтрин!
Последние свои слова юный вождь сказал по-английски