Пертская красавица (ил. Б.Пашкова)
Шрифт:
котором при виде добротного сырья заговорил мастер
своего дела, – как ты полагаешь, не согласится ли вождь
отдать их по сходной цене? На них большой спрос – идут
на фуфайки, которые рыцари надевают под панцирь.
– Разве не просил я тебя, – сказал Нийл Бушаллох, – не
заводить речь об этом предмете!
– Так я же говорю о кольчугах, – стал оправдываться
Саймон. – Разреши спросить, не сделана ли хоть одна из
них нашим знаменитым пертским оружейником, по имени
Генри из Уинда?
– Час от часу не легче! – сказал Нийл. – Для Эхина имя
этого человека – что вихрь для озера, – сразу возмутит.
Хотя никто не знает почему.
«Я-то догадываюсь!» – подумал наш перчаточник, но
не выдал своего помысла и, дважды натолкнувшись в бе-
седе на неприятный предмет, не стал пускаться в новый
разговор, а приналег, как все вокруг, на еду.
Из рассказанного нами о приготовлениях к пиру чита-
тель легко заключит, что угощение было самое грубое. Его
основу составляло мясо, которое накладывалось большими
кусками и поедалось, невзирая на великий пост, – даром
что стол освятили своим присутствием несколько иноков
из монастыря на острове. Тарелки были деревянные, равно
как и перехваченные обручами коги, то есть чаши, из ко-
торых гости пили крепкие напитки, а также брот, или
мясной сок, считавшийся изысканным лакомством. Немало
подавалось и молочных блюд, которым отдавали должное
– причем их ели из той же посуды. Скуднее всего пирше-
ство было хлебом, но Гловеру и его покровителю Нийлу
подали каждому по два небольших каравая. За едою, как,
впрочем, и по всей Британии, гости применяли свои скины,
то есть ножи или длинные и острые кинжалы, нисколько не
смущаясь мыслью, что при случае эти же ножи и кинжалы
служили совсем иным, отнюдь не мирным целям.
У верхнего конца стола, возвышаясь ступени на три над
полом, стояло пустое кресло. Над ним был устроен бал-
дахин, точнее – навес, из голых сучьев и плюща, а на си-
денье лежали меч в ножнах и свернутое знамя. Это было
кресло покойного вождя, и в его честь оно оставалось не-
занятым. Эхин сидел в кресле пониже, справа от почетного
места.
Читатель сильно ошибется, если из этого описания
сделает вывод, что гости вели себя как стая голодных
волков и жадно набросились на пиршественную еду, так
редко им предлагаемую. Напротив, в клане Кухил все вели
себя с той учтивой сдержанностью и вниманием к нуждам
соседа, какие мы часто наблюдаем у первобытных народов,
особенно в тех странах, где люди всегда при оружии, – ибо
всеобщее соблюдение правил учтивости тем более необ-
ходимо там, где могут легко произойти ссора, кровопро-
литие, убийство. Гости занимали места, указываемые им
Торквилом из Дубровы, который, исполняя роль мариша-
ла-таха, то есть кравчего, безмолвно касался белым посо-
хом того места, которое каждому надлежало занять. Раз-
местившись по чину, гости терпеливо ждали полагавшейся
им порции, так как еда распределялась среди них лейхта-
хом, самые храбрые мужи или наиболее заслуженные
воины клана получали двойную порцию, которая носила
особое название – биефир, то есть «порция мужа». Когда
подававшие увидели, что обслужили всех, они и сами сели
за стол на назначенные им места, и каждому из них была
подана эта увеличенная порция мяса. Вода стояла так, что
каждый мог легко до нее дотянуться, а салфетку заменял
кусочек мягкого мха: здесь, как на восточных пирах, при
смене блюд непременно омывались руки. Чтобы развлечь
гостей, встал бард и вознес хвалу покойному вождю, вы-
сказав надежду кухилов, что его добродетели вновь рас-
цветут в молодом его сыне и преемнике. Затем торжест-
венно прочли родословную племени, которая возводилась
к роду Далриадов*. В зале играли арфисты, а за его стенами
народ веселился под пение боевых волынок. Разговор
среди гостей велся степенно, вполголоса, очень учтиво,
никто не позволял себе насмешки, разве что легкую шутку,
рассчитанную лишь на то, чтобы вызвать мимолетную
улыбку. Никто не возвышал голоса, не слышно было рев-
нивого спора, Саймону Гловеру доводилось слышать в сто
раз больше шума на гильдейских трапезах в Перте, чем в
этом павильоне, где пировали двести диких горцев.
Даже напитки, казалось, не побудили пирующих на-
рушить чин и порядок. Напитков было много, и самых
разных. Меньше всего вина, которое подавалось только
особо почетным гостям, в чье число вновь оказался вклю-
чен Саймон Гловер. В самом деле, вино и два пшеничных
хлебца были единственным знаком внимания, оказанным
во время пира чужеземцу, но Нийл Бушаллох, ревнуя о
славе гэльского гостеприимства, не преминул поговорить о
них как о высоком отличии. Самогонные водки, которые в
Горной Стране сейчас повсеместно в ходу, были тогда
сравнительно мало известны. Асквибо* пускалось по кругу
в малом количестве и сильно отдавало настоем шафрана и