Спелый дождь
Шрифт:
читать на японском языке - написанные иероглифами. Иероглифы изобра-
жают разорванную колючую проволоку империи гостеррора и лжи. Они
изображают колючую проволоку человеческой глупости. Стихи Сопина
разрывают колючую проволоку несвободы, поэтому они должны быть на-
писаны иероглифами! Я это утверждаю с восклицательным знаком».
136
Вряд ли японец согласился бы с таким одиозным толкованием своего
исторического письма, но по краткости
хи Михаила действительно приближаются к китайско-японским формам
хайку или танка.
Некоторые из них возникали как четверостишия сразу. Привычная
картина: Миша ходит по комнате взад-вперед, рифмует и вдруг выдает
нечто, что немедленно надо записать. Нередко просит сделать это меня,
чтобы не искать очки. Предлагается вариант. Этот процесс может растя-
гиваться на месяцы и годы, двигаясь как в лучшую, так и в худшую сто-
рону. Наши мнения расходятся, мы начинаем спорить, даже ссориться...
Сходимся на компромиссе: «Пусть полежит».
Другие четверостишия представляют собой концовки стихов с «раз-
гонным» началом, которое впоследствии урезалось самим автором.
Наконец, некоторые мини-стихи возникают в памяти из утерянного.
Возможно, это не самый плохой путь отбора: повторяли часто, вот и
запомнили.
* * *
Россия, властная держава!
В эпоху чёрного крыла
Твоя незыблемая слава
Моей трагедией была.
* * *
Мои глаза - как два провала
На поле снежной целины
Глядят сквозь века покрывало
Из затаённой глубины.
* * *
Далёкая луна по травополью.
Иду сторонкой от грызни земной.
И боль моя становится не болью,
А частью жизни, сросшейся со мной.
* * *
Я видел жизнь
Без войн, без зон, без плача...
Мне снился сон.
А наяву - иначе.
* * *
Есть свет в осмысленной беде!
Нет смысла - с вымыслом бороться.
Я знаю: никогда, нигде
При жизни жизнь не удается.
* * *
С тех пор, как был распят Христос,
Войной шла милость на немилость.
Так много крови пролилось,
Чтоб ничего не изменилось.
137
* * *
Мне страна подарила
Стальной, не терновый венок.
Я за несколько лет
Стал на десять веков одинок.
* * *
Чужое - деспотии запах стойкий:
Бесправие. Героика. Попойки.
Своё - случайной жалости словцо
И Памяти разбитое лицо.
* * *
Молитвы. Плач. Песни и пляски.
И в этом зверином лесу
Себя в инвалидной коляске
Я в «светлое завтра» везу.
* * *
Дорога безлюдна, пуста.
Но гордо мычат по-советски
Зашитые болью уста.
* * *
Несёт по жизни человек
Глаза и ордена
И говорит: «Двадцатый век...»
А слышится - война.
* * *
Уплывают любимые лица
В мельтешении слов-небылиц.
А потом будет память клубиться.
А потом – ни улыбок, ни лиц.
* * *
Если гордость наша - пыль парада,
А плоды Победы - дым в горсти,
С нами происходит то, что надо,
Что не может не произойти.
* * *
Переход затменья в темнолунье.
Ни фонарика, ни бубенца.
Убивающее «накануне»
Над Россией длится без конца.
* * *
Шел в коммуну паровоз.
Оказалось - мимо.
138
Утонул в потоке слёз,
Ни огня, ни дыма.
* * *
Пафос, запекшийся болью,
В светлых зрачках дурака.
Строят невольники волю
Не на года, на века...
* * *
Горбя до треска сухожилий
За пайку, водку и пшено,
Вы митингуете, как жили -
Тогда, когда разрешено.
* * *
Эпоха следствий и причин -
Исконно наше постоянство.
Средь переменных величин
Незыблемы война и пьянство.
* * *
Я тону в людской словесной ржави:
Не кочевник и не вечный жид.
Жизнь моя принадлежит державе.
Смерть моя принадлежит державе.
Что же лично мне принадлежит?
* * *
Стынет мысль. Угасают лета.
К этим дням не теряй снисхожденья!
Может, вера твоя - слепота?
Может, правда твоя - клевета?
А сужденья твои - заблужденья?
* * *
Над весной моей - белым-бело.
По былому - снега намело.
Давняя обида и беда -
Со стекла оконного вода.
* * *
Тихо-тихо-тихо
Облетает снег
Нынешнего лиха
В мой вчерашний смех...
* * *
Мир проигрывает раунд.
Хлеб золой боёв пропах.
Мои мысли отмирают.
Мои просьбы догорают
На обугленных губах.
139
НА ДАЛЬНИЙ СВЕТ, СКВОЗЬ НАЛЕДЬ ОКОН...
Все началось буднично: мы
купили компьютер. Пришла во-
логодская писательница Гали-
на Щекина, пощёлкала клави-
шами:
– Стихи можно ставить здесь.
На сайте «Стихи. Ру» регистри-