У черты заката. Ступи за ограду
Шрифт:
— Ну как? — спросил он через несколько минут, когда Беатрис осмелела и начала увеличивать скорость.
— Хорошо… — отозвалась та, не сводя глаз с бегущего навстречу бетона. — Еще бы… такая сильная машина! Можно прибавить газ, Джерри?
— Только не увлекайтесь.
— Нет… Я совсем чуть-чуть, — кивнула Беатрис, мотор взвыл, и Жерара вдавило в спинку сиденья.
— Трисс, не увлекаться! Вы пока еще не Фанжио и не Стирлинг Мосс.
— Кто это вас учил произносить «Фанжио»? — засмеялась Беатрис. — Фанхио! Хуан Мануэль Фанхио. Давно вы здесь, Джерри?
— В Аргентине?
— О-о… Я думала, гораздо раньше, вы очень хорошо говорите по-испански… Вы много путешествовали?
— Не очень. Францию знаю хорошо, а вообще я почти нигде не бывал.
— Странно… Имея ваши возможности, я бы изъездила весь мир. Неужели не тянет?
Жерар молча пожал плечами.
Беатрис покосилась на него украдкой, ее прикованный к дороге взгляд сделался задумчивым. Несколько минут они молчали.
— Правее, Трисс, грузовик навстречу, — предупредил Жерар.
Я вижу. Скажите, Джерри… Я читала, что богатство обычно приводит к разочарованию — вернее, к пресыщению жизнью. Это правда?
Жерар взглянул на нее и опустил голову, внимательно разглядывая свои руки.
— Пожалуй, — отозвался он нехотя.
Беатрис просигналила коротко и требовательно и двумя крутыми виражами — так, что Жерара бросило сперва направо, потом налево, — мастерски обошла тяжелую автоцистерну.
— Мне так и казалось, — кивнула она, бросив взгляд на спидометр. — Но только это странно, Джерри… Конечно, я понимаю, у богатого человека нет ни одного сильного желания, потому что практически все ему доступно… А бедный находит радость даже в тех вещах, которые для богатого не представляют никакого интереса. Например, я сужу по себе, Джерри, — мне нужна новая сумочка, и я откладываю деньги. Мне сейчас не хватает сорока песо, которые я смогу взять из получки. Понимаете — когда я иногда вспомню, что после первого пойду выбирать себе эту сумочку, мне приятно. Наверное, покупая ее, я испытаю больше радости, чем испытали вы, купив эту машину… Вам не смешно?
Задав этот вопрос неожиданно вызывающим тоном, она покосилась на Жерара.
— Если смешно, лучше скажите сразу — я вовсе не желаю показаться вам какой-то…
Что вы, Трисс, я и не думаю смеяться…
— Но, с другой стороны, — продолжала она, — я ведь прекрасно понимаю, в этом есть что-то унизительное — радоваться такой мелочи. И мне трудно поверить, что богатый человек не может ставить перед собой по-настоящему интересные цели… и стараться их достичь. Есть столько возможностей… учиться, путешествовать, заниматься любимым делом…
— Трисс, отпустите акселератор.
— Разве это скорость — семьдесят пять? Я на своей развалине делаю восемьдесят, если за городом… Конечно, богатство не всегда приятно… У меня есть одна подруга очень богатая, ее отец разбогател на всяких некрасивых операциях — это все знают. Но когда богатство такое, как ваше, — заслуженное талантом… Я иногда думаю, какое счастье быть человеком искусства, признанным мастером, — можно совершенно честным способом создать себе такие условия жизни, какие ты хочешь… Не дочтите меня за материалистку, но я считаю, что бедность — очень неприятная вещь… И если есть возможность сочетать…
Не договорив фразу, она испуганно ахнула и, рывком затормозив машину, распахнула дверцу и выскочила наружу.
— Гоните ее, ради всего святого! — закричала она в панике.
— Да кого гнать? — недоуменно воскликнул ничего не успевший сообразить Жерар.
— Господи, пчелу! Пчелу — видите, вон сидит на самом руле! Она только что влетела в окно… Гоните ее пожалуйста, только не убейте… Осторожнее, Джерри, — она вас ужалит!
Жерар, посмеиваясь, выгнал страшное насекомое. Беатрис снова уселась за руль.
— Должен сделать вам три замечания, — строго сказал Жерар. — Во-первых, никто так не тормозит, я чуть не вышиб головой стекло. Во-вторых, вы остановились на самой середине шоссе и, в-третьих, выскочили, даже не оглянувшись назад. А если бы следом шла другая машина, да еще с плохими тормозами?
— Я очень испугалась, Джерри, — виновато вздохнула Беатрис. — Я так испугалась — у меня до сих пор дрожат колени…
— Тогда подождите стартовать, — сказал Жерар, удерживая руку Беатрис, уже лежащую на рычаге скоростей, и сквозь тонкую кожу перчатки чувствуя теплоту ее пальцев. — Сначала успокойтесь, люди с дрожащими коленями не водят автомобилей — Беатрис обернулась к нему со смущенной улыбкой.
— Я лучше поеду… — шепнула она, сделав нерешительную попытку освободить пальцы. Глаза их встретились, и Беатрис замерла с полуоткрытыми губами, потому что на какой-то миг — секунда? минута? — вся вселенная вдруг ограничилась ощущением тяжелой мужской руки на ее вздрагивающих пальцах. Потом он быстро убрал руку, колдовство окончилось, Беатрис отвела глаза и, прикусив губы, плавно передвинула щелкнувший рычаг.
С минуту она молчала, поглядывая то на дорогу, то на быстро ползущую вверх стрелку спидометра, потом — словно что-то отгоняя — встряхнула головой и торопливо заговорила:
— Скажите, ваше… Ну, вот такое ваше отношение к жизни и к людям — оно не связано с разочарованием в чем-нибудь? Например, в любви?
— Нет, нисколько, — Жерар поглядел на свою собеседницу с некоторым удивлением.
— Вы извините за такой вопрос, мне просто хочется вас понять… В комнате вашей жены, где я спала, я видела ее портрет… Она такая красавица… Можно обогнать этого, Джерри?
— Обгоняйте, только осторожно…
— Угу…
Повинуясь движению ее ноги, машина с воем ринулась вперед и через минуту оставила позади идущий на большой скорости низкий, приземистый «бьюик родмастер»; водитель того только успел погрозить Жерару кулаком.
— Люблю обгонять, — довольным тоном сказала Беатрис. — К сожалению, на нашем «форде» это редко удается.
— Что вы начали говорить о моей жене?
— О вашей жене… О, я просто подумала, когда увидела фото, что с такой женщиной мужчина должен быть или очень счастливым, или очень несчастным.
— Послушайте, вы еще не можете разбираться в этих вопросах.
— Вот поэтому я и хочу начать… разбираться. И потом не думайте, восемнадцать лет это не такой уж детский возраст… У мужчин — может быть, не знаю… А девушка в восемнадцать лет понимает гораздо больше.