Въ огонь и въ воду
Шрифт:
Одинъ изъ охотниковъ взялъ въ руки длинный и гибкій ивовый прутъ и нсколько разъ свистнулъ имъ по воздуху.
— Бей! крикнулъ маркизъ.
Глухой стонъ, вырванный скорй бшенствомъ, чмъ болью, раздался за первымъ ударомъ. За третьимъ — Гуго лишился чувствъ.
— Довольно! сказалъ маркизъ и веллъ развязать ремень и веревки и прыснуть ему въ лицо водой, чтобъ принести въ чувство.
— Вотъ какъ наказываютъ школьниковъ, прибавилъ онъ.
— Маркизъ, сказалъ Гуго, устремивъ на него глаза, налитые кровью, напрасно вы меня не убили: я отмщу вамъ.
— Попробуй! отвчалъ маркизъ съ презрньемъ и слъ снова
Гуго возвращался въ Тестеру, какъ помшанный. Жилы у него надулись, виски бились, въ голов раздавался звонъ. Онъ спрашивалъ себя, неужели все это было съ нимъ въ самомъ дл: эта встрча, брань, борьба, розги?… Онъ весь вздрагивалъ и крики бшенства вырывались у него изъ груди. Коклико тащился кое-какъ, вслдъ за нимъ.
Когда Гуго прошелъ уже мимо послднихъ домовъ деревни, онъ услышалъ за собою шаги бжавшаго человка. Онъ обернулся и узналъ араба; блый бурнусъ его разввался по втру; онъ скоро догналъ Гуго и, положивъ руку ему на плечо, сказалъ ему:
— Ты былъ храбръ, будь теперь и терпливъ. Терпнье — это червь, подтачивающій корни дуба, это капля воды, пробивающая скалу.
Онъ снялъ свою руку съ плеча Гуго и бросился назадъ, завернувшись въ широкія складки своего бурнуса.
Агриппа первый увидлъ Гуго и былъ испуганъ выраженіемъ отчаянія на его лиц; прежде, чмъ онъ раскрылъ ротъ, Гуго сказалъ ему:
— Оставь меня, я прежде хочу говорить съ матушкой.
Онъ побжалъ къ ней въ комнату. Графиня ахнула, взглянувъ на него: предъ ней стоялъ графъ Гедеонъ, какимъ онъ бывалъ въ минуты сильнаго гнва. Гуго бросился къ ней и хриплымъ голосомъ, безъ слезъ, съ глухимъ бшенствомъ разсказалъ ей все, что случилось въ гостинниц Красной Лисицы, споръ, борьбу, удары и обморокъ свой, заключившій сченье.
Графиня де Монтестрюкъ страшно поблднла. Она схватила сына за руку и спросила:
— Ты отмстишь за себя?
— О! да, клянусь вамъ!
— Не клянись! я это вижу по твоимъ глазамъ… но — подожди!…
Это слово, напомнившее ему слово Кадура, заставило Гуго подскочить на мстъ.
— Ждать!… когда тамъ наверху есть десятокъ шпагъ, не считая той, которая виситъ въ головахъ моей кровати и покрыта пятнами крови по самую рукоятку!
— Подожди, говорю я теб: месть — такое кушанье, которое надо сть холоднымъ.
Графиня положила руку на голову сына, подумала съ минуту и продолжала:
— У тебя течетъ въ жилахъ благородная крови слдовательно, ты долженъ мстить со шпагой въ рук, это ясно. Но ты не долженъ пасть въ этомъ поединк первымъ! Что сталось бы со мной, еслибъ онъ убилъ тебя, этотъ маркизъ? онъ взялъ бы у меня еще сына посл замка!! нтъ!… нтъ!… Но еслибы и ты всадилъ ему шпагу въ грудь, и этого было бы еще мало!… Гд же было бы страданье, гд-жъ было бы униженье?… Что ты самъ перенесъ, надо, чтобъ и онъ перенесъ это же самое и такимъ же точно образомъ.
— Но какъ же это сдлать?
— Случай хоть и хромаетъ, но все-таки приходитъ!… Когда человкъ съ твоимъ именемъ получаетъ благодяніе, онъ воздаетъ за него сторицей; когда онъ получаетъ оскорбленіе, онъ возвращаетъ его вчетверо!… Нсколько мсяцевъ поздне или раньше, что-жъ это значитъ? Карауль, ищи; своимъ терпньемъ ты еще докажешь, что у тебя воля и долгая, и упорная… Готовься… не отдавай ничего случаю… думай только о томъ, какъ бы побдить… И знаешь-ли, почему я говорю теб съ такой суровостью, сынъ мой? Потому, что ты носишь имя, у котораго нтъ другаго представителя и защитника, кром тебя, и ты одинъ отвчаешь за это имя; потому, что твой долгъ — передать его безъ пятна тмъ, кто родится отъ тебя, такимъ точно, какимъ ты получилъ его отъ своего отца, умершаго со шпагой въ рук, потому, что ты только еще вступаешь въ жизнь и дурно бы вступилъ въ нее, еслибъ не отмстилъ тому, кто нанесъ теб смертельное оскорбленіе… Надо, чтобы по первому же твоему удару вс узнали, отъ какой крови ты происходишь… Да! моимъ голосомъ говоритъ теб духъ отца твоего… Повинуйся ему… Маркизъ этотъ, говорятъ, опасный человкъ… надо, значитъ, чтобы рука твоя пріучилась еще лучше владть шпагой, надо изучить вс уловки… Ищи средствъ, составляй планъ; а когда прійдетъ часъ, когда ты будешь увренъ, что онъ у тебя въ рукахъ, — тогда вскочи и порази!
Изъ всего страшнаго отчаянья, подавлявшаго Гуго еще за минуту, на лиц у него осталась только синеватая блдность, да сверкающая молнія въ глазахъ. Волненіе улеглось въ немъ окончательно.
— Вы будете довольны мной, матушка, сказалъ онъ: я буду ждать и поражу.
VIII
Комедія и трагедія
Прошелъ день, и можно ужь было подумать, что сынъ графа Гедеона совсмъ забылъ о происшедшемъ въ гостинниц Красной Лисицы. Онъ не говорилъ объ этомъ ни съ кмъ, даже съ Коклико. Когда кто нибудь изъ бывшихъ при этомъ длалъ какой-нибудь намекъ, Гуго длалъ видъ, что не слышитъ, или разговаривалъ о другомъ. Однакожъ, онъ разсказалъ обо всемъ и поврилъ свои планы Агрипп.
— Графиня права, сказалъ старикъ, выслушавъ все внимательно: толковать о мщеніи — значитъ давать ему выдохнуться и разлетться дымомъ, а молчать — значитъ обдумывать его и давать ему укорениться… Съ тому-же, зачмъ и предупреждать своего врага?… особенно, пока сила на его сторон!
Теперь еще чаще бывали они въ зал, гд собрано было всякаго рода оружіе. Коклико ходилъ съ ними и туда и все удивлялся, къ чему это они фехтуютъ съ такимъ усердіемъ; но онъ такъ уже привыкъ подражать во всемъ Гуго, что и самъ часто снималъ шпагу со стны и тоже набивалъ себ руку.
Иногда Гуго требовалъ, чтобъ онъ становился рядомъ съ Агриппой и чтобъ они бились вдвоемъ противъ него одного. Удвоивая внимательность, Гуго успвалъ иногда сладить съ ними, благодаря своей ловкости и проворству.
— Браво! кричалъ Агриппа въ восторг.
— Ахъ! отвчалъ Гуго съ оттнкомъ неудовольствія, все еще это не то, что Бриктайль!
— Да нтъ же! совсмъ нтъ! возражалъ Коклико, которому и въ умъ не могло прійдти, чтобъ Гуго уступалъ кому бы то ни было въ свт, даже самому богу Марсу.
Прошло года полтора со времени происшествія въ гостинниц Красной Лисицы, когда Гуго не пропускавшій ни одного случая узнавать потихоньку о привычкахъ и образ жизни маркиза де Сент-Эллиса, созвалъ къ себ всхъ, кто былъ съ нимъ тогда въ Иль-ан-Ноэ, и сказалъ имъ:
— Друзья мои, вы не забыли, что случилось съ нами въ Красной Лисиц, когда мы встртили маркиза де Сент-Эллиса?
— Разумется, нтъ, вскричали вс разомъ.
— Хорошо! я вспоминаю объ этомъ каждый день и каждый часъ, и теперь говорю съ вами для того именно, чтобъ узнать, хотите-ли и вы вспомнить вмст со мною? Ты, Жакленъ, что думаешь?