Въ огонь и въ воду
Шрифт:
— Кажется, дло добромъ не кончится.
— Гм! не спшите, отвчалъ Лудеакъ: Монтестрюкъ не изъ такихъ, что опускаютъ скоро глаза. Притомъ же, я осматривалъ ногу у Пенелопы: онъ чуть не отрубилъ ее съ одного удара. Ну, да и ударъ же! Бдная нога едва держится на сухой жил!
Онъ отвелъ графа де Шиври въ сторону и, покручивая усы, продолжалъ:
— Или и очень ошибаюсь, или твое дло станетъ скоро и моимъ. Замтилъ ты, съ какой поспшностью принцесса Маміани вмшаласъ въ разговоръ? Она ужь что-то очень скоро является на помощь этому гасконцу, котораго видла тамъ гд-то далеко…. Если
— Сказать теб правду, возразилъ Цезарь, радуясь случаю дать почувствовать другу такую же ревность, какая и его самого грызла за сердце; мн давно кажется, что эту снисходительность, которая такъ справедливо теб не нравится, съ перваго же дня выказали глаза прекрасной принцессы, предмета твоего нжнаго вниманія. Я повторю теб то же, что ты самъ мн сказалъ недавно. Берегись мой другъ, берегись!
XIII
Поцлуй въ темнот
Между тмъ Гуго хотлъ сдержать данное себ слово, а стычка съ графомъ де Шиври еще боле побуждала его сдержать это общаніе, во что бы то ни стало. А разъ ршившись, зачмъ же откладывать? Къ несчастью, весь день проходилъ въ удовольствіяхъ и ни разу не удалось ему встртить Орфизу де Монлюсонъ съ глазу на глазъ.
— Ну, сказалъ онъ себ, наедин или при всхъ, а до завтрашняго солнечнаго восхода она узнаетъ мои мысли.
Посл этого ршенія онъ впалъ въ какое-то особенное расположеніе духа. Воспитанный вдали отъ городскаго шума, на деревенской свобод, онъ сохранилъ привычку къ мечтательности и къ уединенію, хоть этого и трудно ожидать отъ человка, готоваго броситься на самыя опасныя приключенія. Подъ вечеръ, когда все общество разсыпалось по саду, онъ ушелъ въ отдаленный уголъ замка, гд среди окруженнаго высокими стнами двора возвышалась часовня; втеръ шелестлъ листьями росшихъ вокругъ нея деревьевъ.
Двери были отворены; онъ вышелъ.
Въ часовн никого не было. Нсколько свчей горло свтлыми звздочками, шумъ его шаговъ глухо отдавался подъ сводами. Большія росписныя окна на хорахъ блестли яркимъ свтомъ и обливали золотомъ, пурпуромъ и лазурью толстые столбы и паперть. Въ лучахъ виднлись бломраморныя колно-преклоненныя фигуры на гробницахъ. Торжественное молчаніе царствовало въ храм. Гуго слъ въ темномъ углу.
Онъ чувствовалъ, какое важное дло предстоитъ ему. Насталь-ли въ самомъ дл часъ наложить эту цпь на свое сердце? Одна-ли истина руководитъ имъ? Вполн-ли искренная любовь, въ которой онъ намренъ признаться?
Онъ спрашивалъ себя, какъ будто бы сама мать его была тутъ съ нимъ; онъ испытывалъ и совсть свою, и сердце. Въ совсти онъ нашелъ твердую, непоколебимую ршимость вести дло до конца, а въ сердц — сіяющій въ лучахъ образъ Орфизы де-Монлюсонъ.
Поднявъ глаза, онъ увидлъ на окн въ золотомъ сіяніи лучезарную фигуру, напоминавшую какимъ-то смутнымъ сходствомъ ту, кто наполнялъ собой вс его мысли. Въ яркихъ лучахъ заходящаго солнца она простирала къ нему руки.
Онъ всталъ и, не сводя глазъ съ образа, вскричалъ въ порыв восторга:
— Да! я отдаю теб любовь мою и клянусь посвятить теб всю жизнь!
Когда онъ вышелъ изъ часовни, былъ уже вечеръ. Свтъ въ окн погасъ, въ сумеркахъ виднлись одни смутныя очертанія ангеловъ и святыхъ. Гуго пошелъ подъ мрачными арками, тянувшимися вокругъ двора и вступилъ въ темную галлерею, которая вела въ замокъ.
Онъ шелъ медленно въ темнот, какъ вдругъ замтилъ двигавшуюся вблизи неясную фигуру, внезапно появившуюся будто сквозь стну. Въ ушахъ его смутно отдавался шелестъ шелковаго платья; онъ остановился, шелестъ приближался и вдругъ горячее дыханье обдало лицо его и губъ его коснулся жгучій поцлуй. У него захватило духъ, онъ протянулъ руки, но призракъ уже исчезъ и только въ конц галлереи отворилась дверь изъ освщенной комнаты и въ ней отразился на одно мгновеніе силуэтъ женщины. Дверь тотчасъ же затворилась и густой мракъ снова окружилъ его.
Гуго бросился впередъ; но руки его наткнулись на шероховатую каменную стну. Долго онъ ощупывалъ ее; ни малйшаго признака двери не попалось ему подъ руки. Наконецъ онъ ощупалъ пуговку и подавилъ ее. Передъ нимъ открылась большая пустая комната, полуосвщенная четырьмя узкими и глубокими окнами.
Преслдовать дальше было бы безполезно. Гуго еще чувствовалъ на губахъ слды горячаго поцлуя и спрашивалъ себя, не видніе-ли это было, но ему отвчало сильно бьющееся сердце. Кто же былъ этотъ мимолетный призракъ? Зачмъ онъ появился? Зачмъ исчезъ? Гд найти эту женщину и какъ узнать ее?
Когда волненье его немного утихло и сердце успокоилась, Гуго пошелъ отъискивать все общество. Слуга указалъ ему на большое строенье, назначенное для игры въ мячъ и въ кольцо.
Когда онъ вошелъ, вс обитатели замка были въ сбор. Зала была ярко освщена и огни отражались на бархат и атлас платьевъ. Лошади въ щегольской сбру нетерпливо ржали на арен и кольца были уже развшаны на тонкихъ прутьяхъ по столбамъ.
Ослпленный внезапнымъ переходомъ изъ темной галлереи въ ярко освщенную залу, Гуго увидлъ однакожь съ перваго взгляда герцогиню де-Авраншъ и рядомъ съ ней принцессу Маміани.
— Да идите-жь скорй, крикнула ему принцесса своимъ музыкальнымъ голосомъ, васъ только и ждали!
— Ужь не заблудились-ли вы, преслдуя какую-нибудь злую фею? спросила его Орфиза, обмахиваясъ кокетливо веромъ.
Гуго посмотрлъ ей прямо въ глаза. Она не моргнула и щеки ея были такія же розовыя, лобъ и шея такіе же снжноблые, вся фигура сіяла той же двственной чистотою, какъ и всегда.
— Нтъ! нтъ! ея лицо не знаетъ лжи! это не она; но кто же? сказалъ себ Монтестрюкъ.
Принцесса улыбалась кавалеру де-Лудеаку и ощипывала лепестки розъ въ своемъ букет.
Графъ де-Шиври подошелъ къ Гуго, между тмъ какъ оканчивались приготовленія къ игр въ кольцо.
— А что, знаютъ эту игру въ вашей сторон? спросилъ онъ.
— Нтъ, но мн кажется, что это очень не трудно.
— Хотите попробовать?
— Очень радъ.
Гуго веллъ принести Овсяную-Соломенку, и десятокъ всадниковъ собрались на конц галлереи и бросились снимать кольцо другъ за другомъ.
Каждый разъ, какъ кольцо попадало на копье, герцогиня д'Авраншъ громко апплодировала.