Западноевропейская поэзия XХ века. Антология

Коллектив авторов

СРОК НЕРОНА

Дельфийское пророчество услышав, далек от беспокойства был Нерон: «Страшись семидесяти трех годов…» Немало временн, чтоб жизнью насладиться. Ему лишь тридцать. Срок немалый бог отвел Нерону, чтобы упредить, предотвратить далекие угрозы. Сейчас он в Рим вернется, утомленный прекрасным путешествием своим, но как приятно это утомленье от удовольствий, что вкусил Нерон в гимнасиях, театрах и садах… О, вечера ахейских городов!.. О, сладострастье обнаженных тел… Так думает Нерон. В Испании же войско в глубокой тайне собирает Гальба, старик семидесяти трех годов.

АНГЕЛОС СИКЕЛЬЯНОС

Перевод Н. Горской

Ангелос Сикельянос(1884–1951). — Родился на острове Левкада в семье учителя. Первая книга стихов поэта, «Ясновидящий», вышла свет в 1909 г. За ней последовали «Пролог к жизни» (1915), «Матерь божия» (1917), «Пасха греков» (1918), «Дельфийское слово» (1927).

Автор ряда несколькиx лиро-эпических трагедий.

Искрящееся жизнелюбие, возвышенный лиризм, сплав элементов неоклассицизма и неоромантизма определяют ту стилевую манеру, которую Сикельянос сохраняет на протяжении всего творчества. В 20-е годы он выдвигает «дельфийскую идею» — план создания в Дельфах всемирного культурного центра, организует театральные представления в древнем дельфийском театре. В годы второй мировой войны Сикельянос участвовал в Сопротивлении, возглавлял «Общество греческих писателей».

Стихотворения «Ахелой», «Анадиомена» и «Лишь потому…» взяты из икла «Лирика» (1912–1927), стихотворение «Клятва Стикса» — из сборника «Просфора» 1943). На русском языке публикуются впервые.

АХЕЛОЙ [85]

(Сон)

И был Ахелой переполнен, кипели и мчались валы, и, в этом кипении стоя, я ноги столбам уподобил, и сам стал подобьем скалы, как бог, ожидающий боя. Но жажда меня одолела, и рот приоткрыл я слегка, склонившись над влагою пенной, и только собрался напиться, как мощным потоком река мне хлынула в горло мгновенно. И бодрость, и дивную свежесть вливал в меня каждый глоток, и легкость былая воскресла; и — как ветерок на рассвете — я медленно пил тот поток, что раньше хлестал мои чресла. Река обмелела, пропала, как пена в прибрежных камнях, и дно предо мною открыла; и стал наконец я свободным, и тяжесть исчезла в ступнях, и я воспарил легкокрыло. Наполнилось сердце отвагой, неведомой мне до сих пор, и чувствовал я, вдохновенный, в груди, что дышала привольно, и гордое мужество гор, и юную радость вселенной. Как ярко мое сновиденье! Как сила моя велика! Затмил я того полубога, который схватил Ахелоя, принявшего образ быка, за оба изогнутых рога, и в шею уперся коленом, и пальцы так крепко сомкнул, что рог захрустел и сломался, и, бешеной болью пронзенный, поток закружился, скакнул и к морю со стоном помчался.

85

Ахелой — река в Центральной Греции. В мифологии — речное божество. Вступив в бой с Гераклом, Ахелой принял образ быка, и Геракл сломал ему рог ( греч. миф.).

АНАДИОМЕНА [86]

Вот она — я — восхожу в сладостно-розовом свете зари, ввысь простирая длани, и божественный моря покой выйти меня призывает, в лазурный простор меня манит. Но внезапно врываются в грудь, потрясая мое естество, рассветной земли дуновенья. О Зевс, меня держит волна, и волосы топят меня, тяжкие, словно каменья! О нереиды, — о Кимофоя и Главка! — бегите сюда и поддержите богиню. Я не ждала, что откроет объятья мне Гелиос [87] вдруг в этой сверкающей сини…

86

Анадиомена — восходящая из воды. Одно из имен богини Афродиты, которая, по преданию, возникла из морской пены.

87

Гелиос — бог солнца.

ЛИШЬ ПОТОМУ…

Лишь потому, что землю славил в глубине души, и разум свой укоренил в терпенье молчаливом и, крылья тайные сдержав, умчаться не спешил, — испить воды родник мне разрешил, родник живой, танцующий родник, родник счастливый. Лишь потому, что не желал все ведать наперед, а думой неотступно погружался в час летучий, как будто в нем сокрыт всей мудрости оплот, — во мне — голубизна вокруг иль тучи — мгновенье, круглое, как плод, блестит звездой падучей, и благодатный ливень вновь идет, и зреет плод!.. Лишь потому, что знал: конец — начало всех начал, и утверждал: «Коль день дождлив, заря бывает алой, и укрепляет камни мирозданья даже шквал, и кровь живой земли стучит сильнее после шквала…», — невзгоды вес так эфемерно мал, и дева Смерть моей сестрою стала!..

КЛЯТВА СТИКСА [88]

И если некогда я был сродни стремительным орлам, которые весной короткой, не уставая, могут облететь Египет, Индию, Элладу, и если некогда моя походка пружинистой была, как поступь моряка, избороздившего моря и не забывшего, как пляшут под ногами волны, и если вдруг — как будто темный ворон Ахерона уже забил крылами надо мной — в себе замкнулся я, готовый устремиться за грань неведомых, сокрытых ритмов мира, чтоб выйти к свету из земной темницы, — так почему я медлил до сих пор? Но вот теперь, когда вы мне открыли путь, пройдя сквозь мрак легко и плавно — словно в танце, бессмертные мои бойцы, я

к вам пришел и вижу, что над вами не смерть стоит, а мощный дуб с тенистыми ветвями, о Греции мы говорим, о Греции, что вам открылась, когда закат коснулся ваших глаз, и, рассыпаясь на осколки, мир погас, чтоб родина из вашей крови возродилась, я с вами говорю, бойцы почившие мои, питомцы гор, долин и моря, о всходах новой жизни, озаренных светом великой вашей жертвы, братья! И если некогда я был сродни стремительным орлам, которые весной короткой, не уставая, могут облететь Египет, Индию, Элладу, и если некогда моя походка пружинистой была, как поступь моряка, избороздившего моря и ие забывшего, как пляшут под ногами волны, и если вдруг — как будто темный ворон Ахерона уже забил крылами надо мной — все силы я собрал, готовый устремиться за грань неведомых, сокрытых ритмов мира, чтоб выйти к свету из земной темницы, — то уж теперь от вас я не уйду, я с вами каждое мгновенье, из сердца сделал я гумно, чтоб вы на нем сплясали, други, и я, прикрыв глаза, смотрю на вас — как вы скользите, за руки держась, по кругу в тайной пляске смерти, и я смотрю, смотрю, не размыкая глаз, смотрю и наглядеться не могу, как вы, бессмертные бойцы, в одном кругу прекрасный танец клефтов [89] на сердце пляшете моем! От вас я не уйду, — какой бы ни была моя судьба, написанная звездами на небе, — я сердце отдал вам для пляски тайной, пускай пылает жертвенный костер, пусть высятся в саду могильные холмы, а вы в глубинах сердца моего танцуйте танец клефтов, пока не упадут оковы тьмы, и вы, восторженны, крылаты, в порыве вдохновенном, станцуете наш древний танец по-иному — станцуете бессмертие Эллады!

88

Стикс и Ахерон — реки подземного царства. Водами священной реки Стикс клялись древние греки.

89

Клефты — партизаны, оказывавшие сопротивление поработителям в период турецкого ига в Греции.

КОСТАС ВАРНАЛИС

Перевод Е. Смагиной

Костас Варналис(1884–1974). — Родился в городе Бургас (Болгария), в семье сапожника. Окончил филологический факультет Афинского университета, был учителем, а потом директором школы. В 1905 г. выпустил в свет первый сборник — «Соты», анакреонтические стихотворения, близкие по своей манере к французской школе парнасцев.

В 1919 г. для продолжения образования поэт уезжает в Париж, здесь же воспринимает социалистические идеи, осознает значение Октябрьской революции в оссии. По возвращении на родину занялся журналистикой. Начинается самый плодотворный период его творчества, выходят книга стихов и прозы «Пламенеющий свет» (1922), сатирическая повесть «Народ скопцов» (1923), трактат «Соломос без метафизики» (1925), поэма «Осажденные рабы» (1927), повесть-памфлет «Дневник Пенелопы» (1946), сборник исторических портретов «Диктаторы» (1954).

Обличительный пафос, бичевание уродств буржуазного мира сочетаются в произведениях Варналиса с гуманностью, светлым и добрым видением природы, человека, будущего.

В 1934 г. Варналис принял участие в Первом съезде советских писателей. В 1959 г. он был удостоен Международной Ленинской премии мира. В 1975 г. в Афинах посмертно вышел сборник Варналиса «Гнев народа» — стихотворения, написанные поэтом в период военной диктатуры 1967–1974 гг.

На русском языке издан том «Избранное» Костаса Варналиса («Художественная литература», 1959).

Стихи, публикуемые в настоящем томе, на русский язык переводятся впервые.

ОБРЕЧЕННЫЕ

Вчера в подвальном кабаке, В дыму табачном, в перебранке, Под вопли уличной шарманки Мы пили, сидя в уголке. Вчера — и раньше: вечер каждый Сжигает нас хмельною жаждой. Кто к полной кружке тянет руки, Кто на пол сплюнет иногда. О, в мире нет страшнее муки, Чем жизни прожитой года! Как ни копайся в прошлом сорном, Не вспомнишь дня, чтоб не был черным. О солнце и морские воды, О небо, щедрое стократ! Шафранные шелка восхода, Гвоздикой рдеющий закат! Сияньем вашим мир украшен, Но нет вам места в сердце нашем! У одного отец недужен — В параличе десятый год; А у того жене все хуже — В чахотке тает, кашель бьет; Сынок в тюрьме, дочь на панели, — Чтоб дети даром хлеб не ели. — Кто виноват? Судьба дрянная! — Кто виноват? Господень суд! — Кто виноват? Башка дурная! — Вино всему виною тут! — Кто виноват? Кто мрак осветит? Никто не знает, не ответит. Так в темном чреве кабака Мы пьем, трусливы и убоги. Найдем, как черви на дороге, Смерть под ударом каблука. Нет избавленья ниоткуда. Чего мы ждем? Должно быть, чуда.

«НАРОДНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ»

Учителя, вы долго добивались, Чтоб думать и желать я разучился, Вранью внимал, ложь повторял за вами, Враньем кормился и во лжи скончался. Но я был тверд — и срок ученья минул, Ни душу мне не поломав, ни спину. Беда, коль обречен ты смерти скорой, Но хуже смерти — стать продажной шкурой.

* * *

«Быть первым хорошо! С тебя отныне…»