Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
,,Я приказалъ Леману стоять не далеко отъ дверей и, естьли онъ услышитъ какой ни есть между нами споръ, или увидитъ кого нибудь идущаго, которой бы могъ намъ помшать, прокричать нсколько разъ, какъ вы то слышали; и сіе сдлано въ двоякомъ намреніи, дабы вывесть его изъ подозрній вашей фамиліи, и увдомить что уже время мн склонять васъ, если будетъ возможно, слдуя вашему общанію. Я надюсь, сударыня, что естьли вы разсмотрите вс т обстоятельства и опасность въ коей я находился, лишась васъ навсегда, то признаніе, которое вамъ учинилъ въ семъ намреніи и въ томъ, что касается до Сольмса, не навлечетъ на меня вашей ненависти. Положимъ, чтобъ ваши родители пришли, какъ мы оба тамъ находились; то не былъ ли бы я презрительнйшимъ изъ всхъ человковъ, естьлибъ оставилъ васъ ругательствамъ брата
Сколь ужасные дла, вскричала я! Но, Г. мой, я почитаю за истинну все вами мн сказанное, но естьли кто ни есть приходилъ, для чегожъ я видла одного токмо Лемана у дверей? Для чегожъ онъ одинъ за нами слдовалъ и въ столь дальнемъ разстояніи.
Къ щастію моему, отвчалъ онъ мн, положа руку въ одинъ карманъ, а потомъ въ другой… Я надюсь, что его не бросилъ… Можетъ быть оно въ плать, которое я вчерась надвалъ. Я не думалъ чтобъ было нужно выводить его наружу… Но я весьма радъ доказать онымъ все дло, когда случай того потребовалъ… Можетъ быть я былъ безъ памяти… Можетъ быть я не сберегъ его… правда и то и другое быть можетъ. Но что касается до васъ, сударыня, то никогда сердце толико искренно не бывало, какъ мое.
При сихъ словахъ онъ всталъ, и подошедъ къ дверямъ, онъ приказалъ принести вчерашнее платье. Онъ вынулъ изъ онаго письмо совсмъ измятое, равно какъ такую бумажку, о которой онъ мало думалъ: Вотъ оно, сказалъ онъ мн, подходя ко мн съ веселымъ видомъ.
Оно было означено въ понедльникъ въ вечеру, и притомъ рукою Осипа Лемана,,,которой просилъ у него прощенія, что весьма рано кричалъ. Страхъ быть подозрваемому принудилъ его почесть шумъ сабачки, которая обыкновенно за нимъ ходила, и которая перебжала черезъ кустъ, за движеніе кого ни есть изъ его господъ. Когда онъ примтилъ свое заблужденіе: то отперши двери своимъ ключемъ, и вышедши съ великою торопливостію, онъ хотлъ ему дать знать, что единый страхъ принудилъ его закричать. Но вскор, присовокупилъ онъ, многія домашнія особы обезпокоились, и по возвращеніи его начали везд искать барышни. {Въ одномъ письм Г. Ловеласа, сказано было, что онъ общался Леману написать таковое письмо, что и стоило ему токмо переписать.}
Я покачала головою по прочтеніи сего письма. Хитрости, коварства, сказала я, вотъ что наиболе могу я о всемъ думать. Ахъ! Г. Ловеласъ, да проститъ васъ Боже и да поможетъ вамъ исправиться! Но я весьма вижу, изъ собственнаго вашего повствованія, что вы человкъ, совершенно исполненной коварствъ.
,,Любовь, дражайшая моя, есть хитрая страсть. День и ночь я мучилъ непонятную мою голову [какая глупость, сказала я сама въ себ] дабы изыскать средство предупредить омерзительную жертву, и вс нещастія воспослдовать изъ того могущія. Столь мало наджды въ вашей любви! Столь несправедливое отвращеніе со стороны вашихъ друзей! Столь угнтающая опасность лишиться васъ по такимъ сильнымъ причинамъ. Я съ дв недли не могъ сомкнуть глазъ: и признаюсь вамъ, сударыня, что естьлибъ я упустилъ хотя нчто, дабы воспрепятствовать возвратиться вамъ въ замокъ, то не простилъ бы себ онаго во всю свою жизнь.,,
Я опять начала хулить саму себя за то, что согласилась съ нимъ видться, и мои разскаянія справедливы; ибо безъ сегобъ злощастнаго свиданія, вс бы его размышленія въ теченіе двухъ недль ни къ чему бы не послужили, а можетъ быть я равномрно избглабъ и отъ Г. Сольмса.
Но естьлибъ онъ исполнилъ намреніе предстать предъ мою фамиліею, и естьлибъ получилъ отъ оной какую обиду, какъ и конечнобъ не преминули ему учинить; то какихъ бы надлежало ожидать злощастій.
Но чтожъ подумать о твердомъ намреніи, похитить бднаго Сольмса и держать его два мсяца въ заперти! о любезная моя! Какому человку позволила я себя похитить вмсто Сольмса!
Я у него спросила, думаетъ ли онъ, чтобъ такія гнусныя преступленія и дерзость презирать общественныя законы, могли остаться безъ наказанія?
Онъ безъ всякаго затрудненія сказалъ мн, съ такимъ веселымъ видомъ, какой какъ ты знаешь онъ часто показываетъ, что онъ имлъ единое токмо сіе средство для воспрепятствованія злости его враговъ, и для освобожденія меня отъ принужденнаго
Естьли что ни есть сему подобное! Я не могу сомнваться, чтобъ онъ не говорилъ о моемъ брат!
И такъ Г. мой, сказала я ему съ знаками исполненными гнва, вотъ на что употребляете подкупленнаго вашего повреннаго.
Мой повренной, сударыня! Онъ равно повреннымъ и у вашего братца. Вы знаете, по искреннему моему признанію, кто началъ подкупать его. Я васъ увряю, сударыня, что я избгалъ многихъ худыхъ случаевъ со стороны брата вашего, и не могъ бы наносить другимъ подобныя обиды.
Я вамъ о томъ скажу, Г. Ловеласъ, токмо то, что поелику сей презрительной повренный, повидимому произвелъ великія нещастія какъ съ одной такъ и съ другой стороны, и кажется еще продолжаетъ подлыя свои дла, то долгъ требуетъ дать знать моимъ друзьямъ какого змея въ ндрахъ своихъ они питаютъ.
О! что касается до него, сударыня, вы можете сдлать все что вамъ угодно; время службы его проходитъ. Сей плутъ весьма хорошую получилъ изъ того выгоду. Онъ не намренъ навсегда въ семъ званіи остаться. Онъ дйствительно снять хочетъ постоялой дворъ, что онъ считаетъ за верьхъ своего благополучія. Я васъ также увдомлю, что онъ влюбился въ Бетти, двку вашей сестрицы; и при томъ, по моему совту. Они сочетаются бракомъ, когда Леманъ къ тому мсту будетъ пристроенъ. Я уже помышляю о средств, дабы наказать сію скверную чернобровку за вс претерпнныя вами отъ нее наглости, и дабы она о томъ разскаявалась даже до своего издыханія.
Колико презрнія достойны ваши умыслы Г. мой! Не ужели вы не страшитесь также мщенія за учиненныя вами гораздо еще боле оныхъ злости? Я отъ всего моего сердца прощаю Бетти. Она не принадлежала мн, и, вроятно, повиновалась повелніямъ той, которой должно было ей повиноваться, и притомъ повиновалась гораздо съ большею покорностію, нежели я оказывала тмъ, коимъ еще боле бы должно оной оказывать.
Пусть такъ, отвчалъ онъ мн, [можетъ быть любезная моя, въ томъ намреніи, дабы меня устрашить].,,Дло уже сдлано; надлежитъ чтобъ Бетти претерпла наказаніе за свою наглость, и естьли я почту Лемана не мене достойнымъ наказанія; то онъ мн общался въ своемъ план, которой былъ двоякаго смыслу, что и та и другой будутъ имть участіе въ мщеніи. Мужъ и жена не должны претерпвать нещастіе розно.
Я вышла изъ терпнія. Я откровенно ему въ томъ призналась. Я вижу, Г. мой, сказала я ему, съ какимъ человкомъ осуждена я препровождать жизнь мою; и удаляясь, я его оставила въ такомъ состояніи, которое въ другомъ случа почла бы я за смущеніе и безпокойствіе.
Письмо СXІ.
Откровенность, съ которою я продолжала изъясняться, когда опять увидлась съ Г. Ловеласомъ, и отвращеніе, которое я явно оказывала къ его мнніямъ, его поведеніямъ и разговорамъ, казалось, привели его нсколько въ самаго себя. Онъ хотлъ обратить въ шутку т угрозы, которыя онъ говорилъ противъ моего брата и Г. Сольмса.,,Онъ долженъ еще, сказалъ онъ, сохранить себ столь многое въ своемъ отечеств, что не надлежитъ ему предаваться мщенію, которое бы его привело въ необходимость оставить оное. Впрочемъ, онъ позволилъ Леману разгласить о себ великое множество слуховъ, которыя не имютъ да и не могутъ имть никакой истинны, въ томъ единственно намреніи, дабы казаться ужаснымъ нкоторымъ особамъ, и предупредить великія разстройства симъ средствомъ. Къ нещастію хвалятъ его за разумъ и живость: ему часто приписываютъ то, чего онъ не говорилъ, и чего не длалъ, и еще боле, о немъ судятъ по нкоторымъ словамъ, которыя онъ позабылъ, какъ и въ семъ случа, какъ скоро оныя выговорилъ.,,