Эстетика однополой любви в древней Греции
Шрифт:
Так же мне счастье дает твой приход; я к тебе порываюсь,
Словно как странник, жарой истомленный, к тенистому дубу.
Если б дыханьем одним нас обоих коснулись Эроты! (10)
Так что об нас у потомков такая бы песня сложилась:
«Двое мужей несравненных родились в старинное время;
Первый «поклонником» был – так его бы назвали в Амиклах;
А фессалиец другого «любимцем» прозвал бы, наверно.
Равною мерой друг друга любили, как будто бы снова
Жили в тот век золотой, где любовь на любовь отвечала».
Если б, отец наш Кронид и бессмертные боги, случиться
Это могло! И принес бы после двухсот поколений
Кто-нибудь эту мне весть на безвыходный брег Ахеронта:
«Нежная ваша любовь меж тобой и прелестным любимцем (20)
Нынче у всех на устах, особливо в устах молодежи».
Впрочем, пусть жители неба об этом решат как угодно.
Я же, красавец, тебя восхваляю без всякой опаски,
Что на носу у меня сядет прыщ, уличая в обмане.
Если подчас и обидишь, сейчас же загладишь обиду,
Вдвое меня наградив, и уйду я, наш счет уравнявши.
О вы, мегарцы из Нисы, искусные в весельной гребле»
Счастливы будьте за то, что из всех вы народов воздали
Честь чужестранцу Диоклу из Аттики, нежному другу.
Возле могилы его собираются ранней весною (30)
Юноши шумной гурьбой и выходят на бой поцелуев.
Тот, кто устами умеет с устами всех слаще сливаться,
Тот, отягченный венками, идет к материнскому дому.
Счастлив же тот, кто бывает меж юношей избран судьею.
Верно, на помощь зовет Ганимеда с сияющим взором,
Чтобы уста его стали лидийскому камню подобны,
Камню, которым менялы поддельный металл различают»
(№ 1231). Идиллия XIII. Гилас. [Феокрит 1998, с.61-63]
«Был не для нас лишь одних, как мы думали, Никий, с тобою,
Эрос рожден – кто б ни был тот бог, что родил это чадо.
Вовсе впервые не нам красивое мнится красивым.
Отпрыск Амфитриона, чье сердце из кованой меди,
Дикого льва одолевший, к прелестному Гиласу тоже,
К мальчику в длинных кудрях, был жаркою страстью охвачен.
Сам он его обучал, как родитель любимого сына,
Чтоб, научившись, он мог за доблесть прославиться в песнях.
Вместе всегда они были: в часы, когда полдень был близок,
В час, когда к Зевсову дому летит белоконная Эос, (10)
В час, когда с писком птенцы на покой к своим гнездам стремятся,
К матери, бьющей крылом в закопченных стропилах под крышей.
Делал он все для того, чтобы по сердцу был ему мальчик,
Силы к трудам набирал и сделался истинным мужем.
Плыть за руном золотым Язон в ту пору решился,
Отпрыск Эзона; к нему собралось мужей наилучших
Много из всех городов; были выбраны все, кто пригодны.
В битвах герой неустанный направился в Иолк изобильный,
Отпрыск Алкмены царицы, которой гордится Мидея.
Вместе с ним Гилас спустился к скамьям крепкозданного Арго – (20)
Славного судна, что мимо сходящихся скал Кианийских
Быстро промчалось (они же стоят с этих пор недвижимы),
Словно орел, на простор и к глубокого Фасиса устью.
Стали Плеяды всходить, и паслись от маток отдельно
Юных ягняток отары, и к лету весна повернула.
Этой порою к отплытью божественных мужей собрались
Цвет и краса и, поднявшись на Арго, корабль крутобокий,
Плывши три дня, Геллеспонта достигли при ветре попутном
И к берегам Пропонтиды причалили, где кианийцев
Плуг натирают быки о широкие борозды пашен. (30)
Начали, выйдя на берег, по парам, как были гребцами,
К вечеру ужин варить, совместное ложе готовить
И на лужайке, манившей их пышной и мягкой травою,
Резать камыш остролистый и заросли чабра густые.
Гилас хотел белокурый, чтоб вечером ужин сготовить,
Воду себе и Гераклу добыть, и бойцу Теламону,
Вместе с которым всегда они трапезу оба делили.
Медный кувшин захватил и увидел он скоро источник,
В русле глубоком текущий; вокруг него разные травы:
«Ласточкин цвет» темнолистый, зеленые «женские кудри», (40)
С пышной листвой сельдерей, ломоноса ползучего стебли.
В глуби ручья хоровод недреманные нимфы водили,
Нимфы – богини ручьев, устрашение сельского люда.
Нимфы Эвника, Малида, Нихея со взором весенним.
Только лишь мальчик успел опустить свой кувшин многоемкий,
Только воды зачерпнул – они его руку схватили:
Всех их внезапно сердца распалились любовною страстью
К мальчику, Аргоса сыну. И падает в темную воду
Прямо стремглав он. Так ночью звезда вдруг с небес, запылавши,
Прямо в пучину летит, и моряк своим спутникам молвит: (50)
«Легче канаты, ребята! Задует нам ветер попутный».
Голову мальчика Нимфы к себе положив на колени,
Слезы его отирали, шептали слова утешенья.
Амфитриона был сын той порою за друга испуган.
Взял он изогнутый лук, меотийской прекрасной работы,
Также и палицу взял, что имел всегда под рукою.
Трижды он Гиласа кликнул всей силой могучего горла,