Мартовскіе дни 1917 года
Шрифт:
В этом успокоеніи, несомннно, значительную роль сыграла иниціатива совтских кругов. Отсюда был дан толчек организаціи на мстах столичнаго населенія и гражданской милиціи, — "милиціи младенцев", как назвал ее один из ея руководителей, так как наряду со студенческой и рабочей молодежью записывались и скауты 10-15 лт. Сдлавшись 28-го неожиданно для себя комиссаром Петербургской стороны, по предложенію членов Исп. Ком. Совта, один из редакторов "Русскаго Богатства", Пшехонов. счел "необходимым зайти в Исп. Ком. Гос. Думы, чтобы получить от него полномочія". Писателю пришлось бесдовать с Милюковым, и он вынес впечатлніе, что в думском Комитет вопрос об организаціи власти на мстах даже не поднимался "Для меня все ясне становилось, что Совт Р. Д. ршительно опережает думскій комитет", — таково тогдашнее заключеніе мемуариста: уж в 4 часа в ночь на 28-ое Исп. Ком. приступил к организаціи районных комитетов. При наличности Думскаго Комитета в Петербург не могло создаться центральнаго объединенія на подобіе тх комитетов общественных организацій, в состав которых входили совтскіе представители, как одна из составных частей, и в руки которых в других городах фактически перешла власть в первые дни революціи. Так с перваго дня на столичной периферіи создалось своего рода двоевластіе, перешедшее очень скоро к полной административной, почти анекдотической неразберих, когда всякаго рода самочинные "гражданскіе" и иные районные комитеты с их комендантами и комиссарами проявляли "сепаратистскія" вольности.
Вопреки распространенному представленію в т дни для столичной солдатской массы имл умиротворяющее значеніе и пресловутый "приказ № 1". "Утром 2 марта (т. е. в то самое утро, когда на улицах и в казармах стал извстен "Приказ № 1" и создалась в изображеніи Шульгина и его единомышленников сгущенная атмосфера "убійств") офицеры свободно могли появляться на улицах" — свидтельствует на основаніи непосредственнаго наблюденія Набоков, подчеркивавшій в воспоминаніях, что выходить с утра 28-го на улицу в офицерской форм стало опасно. Но в первые два-три дня эта опасность все же была относительна — не смерть витала, конечно, над тм, кто носил офицерскую форму, а ему грозило насильственное разоруженіе со стороны возбужденной толпы. Что может быть наглядне показаній командира 82 пх. Дагестанскаго полка, барона Радека, офиціально доносившаго 1 марта нач. Штаба верх. главноком. Алексеву о перипетіях, им пережитых 28 фев. в Петербург, когда он возвращался из отпуска. Толпа хотла разоружить его на Балтійском вокзал, но оставила, как только узнала, что он дет на фронт. Барон с Балтійскаго вокзала пошел пшком на Царскосельскій и в донесеніи сообщал, что "по дорог... солдаты честь отдавали, хотя не вс. а чернь угрожала и старалась напугать, стрляя через голову на воздух". Командир Дагестанскаго полка был офицером, враждебно относившимся к революціи, и держал себя, пожалуй, в толп даже вызывающе. На вокзал, — писал он в рапорт, — "на предложеніе хать в Гос. Думу, гд засдал какой-то комитет, узурпировавшій власть и называвшій себя Временным Правительством, я, конечно, отказался".
Так было в разгар солдатскаго мятежа[79]. Конечно, были насилія, были убійства и в Петербург Но могут ли отдльные эксцессы свидтельствовать о специфической атмосфер убійств, которая создалась в первые дни революціи? Общій колорит эпохи настолько очевиден и ясен, что испытываешь нкоторое чувство неловкости за озлобленіе мемуариста, который в своих личных переживаніях стремится изобразить перед потомством дйствительность в сугубо мрачных тонах. Он возводит клевету на тогдашнюю современность — она была очень далека от фанатичной проповди своего рода "варфоломеевской ночи". Трудно случайной статистикой что-либо доказать. В свое время в статистическом отдл петербургская комитета союза городов был составлен список "пострадавших" в дни февральско-мартовской революціи. Данныя тогда же были опубликовали в газетах с указаніем, что они были собраны студенческой организаціей союза. Основаніем для составленія списка послужили свднія, доставленныя из больниц и лазаретов. Немало пострадавших в такую регистрацію, понятно, не было включено. Ген. Мартынов, пользовавшійся архивным матеріалом Чр. Сл. Ком., куда эти данныя были представлены, приводит Цифру 1.315 пострадавших (убитых и раненых)[80]. Распредляется это число так: офицеров 53, солдат 602, чинов полиціи 73, граждан обоего пола 587. Сколько среди них было убитых, мы не знаем. Число "жертв революціи" (их было по офиціальной статистик 181), торжественно похороненных 23 марта на Марсовом пол, ничего не говорит, ибо это была революціонная демонстрація, мало считавшаяся с реальностью[81]. Запись Гиппіус 7 марта, говорящая об "уродливом" копаніи могил для "гражданскаго там хороненія собранных трупов, державшихся в ожиданіи", повидимому, не очень далека от дйствительности[82]. Сколько среди этого неизвстнаго количества убитых погибло от шальной "революціонной" пули в дни безсмысленной уличной перестрлки, носившей или демонстративный характер, или вызванной паникой, неумніем обращаться с оружіем, а нердко служившей забавой подростков? Мы этого никогда не узнаем. Шкловскій, непосредственный участник революціонных дйствій, убжден, что большинство погибших надо отнести к числу случайных жертв. Конечно, воспріятія современников были крайне субъективны, — напр., ген. Селиванов на фронт заносил в дневник со слов письма от "Тамуси": "в газетах не было 1/8 того, что было на дл. Ужасно! Вот вам и свобода печати и слова".
Посколько мы можем признать относительную цнность приведенной статистики, посколько приходится заключить, что она опровергает граничащая с инсинуаціей сужденія мемуаристов, пытающихся подчас сознательно каким-то кровавым туманом окутать первые дни февральской революціи. Как ни далека была от уличной жизни придворная дама Нарышкина, все же она не могла бы написать в свой дневник 28-го: на улицах полный порядок, нигд ни малйшаго насилія. Не только люди в "офицерской форм", но и люди в ненавистном масс полицейском мундир не подвергались на улицах Петербурга жестокой расправ в дни "солдатскаго бунта". Когда бывшій член Гос. Думы Бородин (к. д.) в день десятилтія революціи вспоминал в нью-іоркском "Новом Русском Слов", как "полицейских безпощадно убивали в участках и на улиц", его память, быть может, и безсознательно воспроизводила под напором послдующих переживаній нчто такое, что было очень далеко от дйствительности — слишком разительна была та цифра — 70, которую давала "статистика". Наблюдавшіе уличную толпу, реально отмчают нам "озлобленность" против полицейских в моменты, когда обнаруживалась стрльба с крыш из пулеметов (воображаемых), или когда ловили переряженных "фараонов". На этих расправах особо останавливается в своих воспоминаніях бар. Врангель (отец); ряженые городовые, — по его словам, — становились "гипнозом, форменным сумасшествіем" толпы, их ловили и убивали, принимая подчас бднаго трубочиста с метлой за коварнаго и хитроумнаго фараона. Но, — должен отмтить мемуарист, — очень скоро интерес к городовым пропал.
В Петербург, гд происходили уличныя столкновенія, неизбжно эксцессов было больше, нежели там, гд переворот по инерціи совершался в мирном порядк, и в силу этого носил характер переворота, дйствительно, безкровнаго. Таков, однако, был характер революціи почти по всей Россіи, и он опредляет собой общее настроеніе в гораздо большей степени, чм отдльные, всегда возможные эксцессы; как передавал корреспондент "Русских Вдомостей.", в Кіев говорили, что в революціонные дни в город погиб всего один человк, да и тот из мди (памятник. Столыпину)[83]. Убійства офицеров в Петербург были единичными случаями. Этот факт тогда же отмтил французскій генерал Лавери в донесеніи шефу своей военной миссіи в Ставк ген. Женену (донесеніе 28-го помченное 1 1/2 час. дня). Черным пятном на революціи остаются происшедшія в специфической обстановк трагическія событія в Кронштадт и Гельсингфорс: по офиціальным приблизительным данным в Кронштадт погибло около 60 офицеров,
Для того, чтобы понять психологію эксцессов, в сущности надлежит разслдовать каждый случай в отдльности, ибо подчас вовсе не "офицерскій мундир" сам по себ, а случайно сопутствующія обстоятельства приводили перемнчивую в настроеніях толпу к эксцессу... Никакой "правильной, организованной облавы" на офицеров, конечно, не было (утвержденіе Врангеля-отца). Среди таких случайных причин едва ли не на первом мст надо поставить злостную провокацію. В революціонной толп, вроятно, шныряло немало "озлобленных, мстительных людей", пытавшихся сдлать ставку на разнуздываніе стихіи (это отмчает Петрищев). Их пропаганда успха не имла, преломляясь в миролюбивом скоре настроеніи толпы. Есть и еще нкоторая особливость и этих первых эксцессах против офицеров, спеціально отмченная адм. Колчаком в телеграмм Алексеву 6 марта. В Черноморском флот было спокойно: "только на нкоторых кораблях., — сообщал Колчак. — существует движеніе против офицеров, носящих нмецкую фамилію". Эху особливость надлежит отмтить и в отношеніи Петербурга. Ген. Врангель, прибывшій в начал марта в Петербург, упоминает среди "жертв обезумвшей толпы и солдат" нсколько своих знакомых: "престарлый гр. Штакельберг, бывшій командир Кавалергардскаго полка гр. Менгден, лейб-гусар гр. Клейнмихель"... Послдніе два были убиты в Луг своими же солдатами запасных частей гвардейской кавалеріи[84].
Трудно не увидать здсь проявленіе рикошетом в примитивной, грубой форм революціоннаго эксцесса той псевдонаціоналистической пропаганды, которая в атмосфер военнаго психоза родилась в предреволюціонное время, нервируя массы, распространяя фантастическіе слухи о предательств и измн даже в царской семь. Надо призадуматься еще над тм, кто является подлинным виновником рожденія чреватой по своим послдствіям легенды "о генералах-измнниках" (см. мои книги "Легенда о сепаратном мир" и "На путях к дворцовому перевороту"). С 1 марта нельзя зарегистрировать ни одного факта убійства ''офицера" в столичном град Петра. Это само за себя уже говорит. Показательно и то, что в тх немногих случаях, которые могут быть зарегистрированы, месть почти всегда производилась выстрлом неизвстнаго "из толпы".
Конечно, никакой непроходимой попасти между офицером и солдатом на исход третьяго года войны не было. Много ненормальнаго оставалось в быту, порожденном сословными перегородками стараго режима) но совершенно неизбжно взаимное общеніе в окопных бивуаках и измненіе, демократизація состава низшаго командованія смягчали искусственно устанавливаемую рознь. Но условія, в которых произошла революція, когда солдатская масса почти всегда выступала без офицерскаго состава, совершенно естественно порождали недовріе к настроеніям верхняго слоя арміи — что в значительной степени вытекало при неувренности еще за будущее из страха отвтственности за содянное. Этот безотчетный страх "отвтственности" спаивал до нкоторой степени массу и заставлял ее держаться за коллектив. Пшехонов разсказывает, какія огромныя трудности предстали перед ним, как комиссаром Петербургской стороны, когда из Ораніенбаума 28-го пришел в столицу "длать революцію" второй пулеметный полк и потребовал отвода себ помщенія. Солдат было... 16 тысяч. "До нельзя испуганные, чуть не в паник, они ужасно боялись расправы, которая может их постигнуть за то, что они надлали", я потому требовали "помстить их и одном мст"[85]. Их помстили в знаменитом Народном Дом, Вся масса производила впечатлніе "потревоженнаго улья", — солдатам казалось, что их с умыслом завели в стоящее особняком помщеніе, гд их могут взорвать или иначе как-нибудь уничтожить. Офицерам была отведена небольшая комната, гд они должны были проводить все время, оставаясь в сущности под арестом. Через образовавшійся полковой комитет комиссар убдил полк вернуться в Ораніенбаум, если будет "такой приказ от Совта". Но получить "такой приказ" оказалось не так легко, ибо "революціонныя войска не могут быть выводимы из Петрограда и должны оставаться здсь, чтобы защищать завоеванія революціи", — сказали в Исп. Ком. Пшехонову, а нкоторым в его просьб почудилась даже "контр-революціонная затя"....
Такова была психологическая обстановка, и поэтому первая же попытка от имени Временнаго Комитета ввести стихію в опредленныя рамки вызвала нкоторое волненіе в гарнизон. За подписью Родзянко был выпущен "приказ" по поискам, в котором предписывалось всм отдльным нижним чинам и воинским частям немедленно возвратиться в свои казармы, всм офицерским чинам явиться в свои части и принять вс мры к водворенію порядка. Командиры частей вызывались в Гос. Думу к 11 час. утра 28-го для полученія распоряженій. Тогдашній предсдатель военной комиссіи, состоявшей формально при Временном Комитет и фактически объединявшей представителей обоих политических секторов, полк. Энгельгардт в воспоминаніях, напечатанных в бурцевском "Общем Дл", говорит, что "приказ" Родзянко не появился, так как, был захвачен в типографіи и уничтожен рабочими, увидвшими в "желаніи ввести солдат в рамки дисциплины и порядка" — попытку "пріостановить, даже задушить, начавшуюся революцію". Надо думать, что "приказ" в том или ином вид все же был распубликован[86]. Офицеры стали появляться в своих частях, командный состав возвращалcя на посты, воинскія части дефилируют с утра 28-го в Гос. Дум, выражая свою врность новому порядку и т. д. Представители Временнаго Комитета говорили успокоительныя рчи, призывая солдат слушаться офицеров: без начальников воинская часть превращается в толпу, которая неспособна выступить организованно и содйствовать водворенію порядка — убждали Родзянко, Милюков и др. Но о каких офицерах шла рчь? Только о тх, конечно, которые дйствуют в "согласіи с Гос. Думой". Пока еще трудно при отсутствіи систематически опубликованнаго матеріала, без спеціальных архивных изысканій представить себ бытовую жизнь воинских частей в первые дни этого переходнаго періода. В соотвтствіи со всеобщим хаосом нчто хаотическое было и здсь. В однх частях сохранялся старый командный состав, в других военная комиссія сама назначала во временное командованіе кого-либо из наличнаго состава офицеров (напр., в Волынском полку — приказом Энгельгардта, помченным 8 ч. 30 м. утра 28-го командованіе вручено было двум прапорщикам), в третьих происходили выборы. Не всегда это было самозванным дйствіем образующейся солдатской вольницы в обстановк "мятежнаго движенія". Найдите своих офицеров, которые стоят под командой Гос. Думы, и сами встаньте под их команду — рекомендовал 28-го не кто иной, как Милюков, лейб-гренадерам (по отчету "Извстій" Комитета Журналистов).
Как будто бы дло шло к мирному разршенію с того момента, как около 2 час он 28-го самоликвидировались сосредоточенныя в Адмиралтейств "врныя части", которыми располагала еще существовавшая военная правительственная власть. Их было немного по офиціальным данным: 600 чел. пхоты, 500 кавалеріи, 15 пулеметов, 12 орудій при 80 патронах. Символом завершенія этого процесса могла служить резолюція многолюднйшаго — "нсколько тысяч" — собранія офицеров утром 1 марта в помщеніи "Арміи и Флота", единогласно признававшая власть Исп. Ком. Гос. Думы "впредь до созыва Учредительнаго Собранія[87]. В тот же день около 4 час. произошло демонстративное присоединеніе к Гос. Дум от имени Гвардейскаго Экипажа в. кн. Кирилла, обратившаяся перед тм с аналогичным призывом к начальникам Царскосельскаго гарнизона, посл чего дворцовая полиція, царскій конвой, собственный Е. В. сводный полк и желзнодорожники послали в Таврическій дворец своих представителей с заявленіем о переход на сторону новаго правительства. Под звуки Марсельезы с красными флагами, по утвержденію коменданта Таврическаго дворца Перетца, в Думу прибыл и жандармскій дивизіон...