Мартовскіе дни 1917 года
Шрифт:
Обратимся теперь к показаніям Иванова. Он говорит, что, дйствительно, имл намреніе прохать утром 2-го в Царское Село для того, чтобы переговорить с командирами запасных батальонов ("они могли освтить дло"), но "старшій из командиров стрлковых полков" по телефону "как-то неопредленно отвтил, что мой прізд не желателен, что это вызовет взрыв". Тогда Иванов намревался ''на автомобил" (т. е., очевидно, один) прохать на ст. Александровскую и повидать Тарутинскій полк. В это время Иванов получил телеграмму от Гучкова. Совершенно очевидно, что тогда он ршил перевести, в соотвтствіи с предложеніем Гучкова, свой "батальон" в Гатчину по дополнительной втк через ст. Владимірскую. Приблизительно в это же время (нсколько раньше — около 3 часов) Иванов должен был получить телеграмму нач. воен. сообщ. в Ставк ген. Тихменева, передававшую копію "высочайшаго" распоряженія вернуть войска, "направляющіяся (на) станцію Александровскую обратно (в) Двинскій район". "Соизволеніе" это получено было Рузским в первом часу ночи, т. е. за три часа до разговора его с Родзянко, и распространялось на вс войска, двинутая с фронта, как это устанавливает циркулярная телеграмма ген. Лукомскаго, переданная на фронт в промежуток между 2 и 3 часами ночи 2-го марта. "Вслдствіе невозможности продвигать эшелоны войск, направляемых к Петрограду, дале Луги и разршенія Государя Императора вcтупить главкосву в сношенія с Гос. Думой и высочайшаго соизволенія вернуть войска обратно в Двинскій район из числа направленных с Свернаго фронта, наштоверх, — телеграфировал Лукомскій, — просит срочно распорядиться, т части, кои еще не
Попытка Иванова прохать на ст. Владимирскую и вызвала примненіе железнодорожниками мр саботажа. "Прохав верст 12, показывал Иванов, — я прилег отдохнуть... просыпаюсь, стоим. Час стоим, два стоим, три". Это было на ст. Сусанино. Оказывается, поставили в тупик, согласно распоряженію: "никуда не пускать". Здсь Иванов получает приведенную выше телеграмму Бубликова ("очень сильную" — по его выраженію) о том, что он терроризирует желзнодорожных служащих, — "а с его же разршенія хал". Никакого террора Иванов не примнял, — сообщеніе о "разстрл телеграфистов" сплошная чушь, порожденная взбудораженным настроеніем освдомителей. Иванов имл полное право написать Гучкову 9 апрля, что его "войска не имли никаких столкновеній"[114]. Был ли правительственный комиссар плохо вообще освдомлен, недоврчиво ли относился к миролюбивой тактик "диктатора", находился ли под вліяніем революціоннаго пыла своего окруженія, но он старался воспрепятствовать прозду ивановскаго эшелона в Гатчину. За первой телеграммой послдовала другая, но уже "очень любезная", по мннію Иванова: "Ваше настойчивое желаніе хать дальше ставит непреодолимое препятствіе для выполннія желанія Е. В. немедленно слдовать (в) Царское Село. .Убдительно прошу остаться (в) Сусанино или вернуться (в) Вырицу". "Я ушел на Вырицу и тут ршил послать сообщеніе ген. Алексеву шифрованной телеграммой", — заключал Иванов. В то время эта послдняя телеграмма не была расшифрована "полностью" и давала повод для совершенно произвольных заключеній. В документах Ставки мы имем ее в расшифрованном вид. Иванов телеграфировал Алексеву в 1 ч. 30 м. на 3-ье марта: "До сих пор не имю никаких свдній о движеніи частей, назначенных в мое распоряженіе. Имю негласныя свднія о пріостановк движенія моего позда. Прошу принятія экстренных мр для возстановленія порядка среди желзнодорожной администраціи, которая несомннно получает директивы Временнаго Правительства". Редакція этой телеграммы стоит в нкотором противорчіи с помткой в Ставк. что сообщеніе Тихменева о пріостановк движенія эшелонов было вручено Иванову. Большого значенія отмченное противорчіе не имет, боле существенно то, что телеграмма, составленная на исход 2-го марта, ршительно опровергает версію, развитую в воспоминаніях Ломоносова и усвоенную многими из послдующих исторических повствователей.
Были ли еще какія-нибудь шифрованный телеграммы, направленная Ивановым в какой-то таинственный петербургскій адрес? В архив, гд хранится "переписка, связанная с переходом к новому строю", повидимому, имется только "полностью не расшифрованная" телеграмма Алексеву; эта шифрованная переписка не нашла никаких откликов в Чр. Сл. Ком. — ни при допрос Иванова, ни в обзор, сдланном Блоком. Но зато упоминаніе об этой шифрованной переписк и даже текст телеграммы, близкой по содержанію к редакціи, которую дает Ломоносов ("Вызжаю в Вырицу. Оставляю корзинку, булки и хлб"), можно найти в газетах того времени (напр., я "Русской Вол" 10 марта). Есть и упоминаніе об "извстном реакціонер" кн. Святополк-Мирском и нкой обывательниц, проживавшей в дом № 71 на Невском пр., в адрес которых были будто бы направлены ивановская телеграммы. Не эти ли газетныя сплетни, никм не провренныя и, вроятно, совершенно вымышленный, нашли себ отклик в воспоминаніях Ломоносова? В своих записях он упоминает, что на другой день посл расшифрованія депеш Бубликов ему сказал, со слов министра юстиціи, что этот Святополк-Мирскій служил "повидимому", посредником между Ивановым и Ал. Фед.(?)....
Эпопею с приключеніями "диктатора" можно считать законченной. Он телеграфировал Гучкову, что не может пріхать и ждал послдняго в Выриц. Утром третьяго Иванов получил телеграмму от Родзянко с сообщеніем о назначеніи на его мсто главнокомандующим петербургскаго военнаго округа ген. Корнилова и о предписаніи ему вернуться в Могилев. Иванов запросил Алексева и. получив подтвержденіе, выхал в тот же день со своим "батальоном" в Могилев. На ст. Оредж, как, его предупредили, ему готовится "бенефис" и будет предъявлено требованіе, чтобы "батальон присоединился" к революціи. Но все «велось к демонстраціи рабочих — "человк сто в одной кучк". В Ставк Иванов простился с батальоном и пожелал ему "служить хорошо при новом правительств".
Перипетіи, связанныя с "экспедиціей ген. Иванова", породили и другую легенду, — діаметрально противоположную той, которая наиболе полно изложена в воспоминаніях Ломоносова. Родилась она в тот же день, что и первая, и в той же сред. И по своеобразному стеченію обстоятельств ее поддержали в мемуарной литератур такіе антиподы, как лвый соц.-рев. Мстиславскій и в. кн. Николай Мих. Каждый из них придал легенд свою формулировку. Для титулованнаго историка — в записи, быть может, нсколько туманной, в дневник от 27 апрля 17 г. — карательная экспедиція Иванова только "водевиль". Иванов поздне понял, что "вся эта инсценировка была созданіем рук Гучкова.... и Алексева, чтобы усыпить возможное безпокойство Императора и чтобы отдать себ отчет в истинном настроеніи войск Царскосельскаго гарнизона. Не слдует забывать, что все положеніе могло быть перевернуто сверху донизу, если бы Дума и большинство войск, сосредоточенных в Петроград. не подчинились бы требованіям улицы, и что Гучков и Милюков на совщаніи с новыми министрами... у в. кн. Михаила голосовали за конституціонную монархію против всх своих коллег, высказывавшихся за демократическую республику. Двойная игра этих двух министров не может никого боле обмануть". Если великокняжескую версію перевести на "революціонный" язык, то она в основном совпадет с тм, что утверждает, в качеств мемуариста, состоявшій членом военной комиссіи Мстиславскій — и эту версію готова подхватить вся большевицкая исторіографія. Разсказывая о том, как между "карателем" Ивановым и "возставшим городом" оказалась "непосредственная, можно сказать, офиціальная связь" в лиц командированных Временным Комитетом офицеров ген. штаба, Мстиславскій заключал: "здшніе "возстановители порядка" отнюдь не противопоставляли себя "возстановителям", прибывающим с фронта". Мстиславскій легко нашел себ подражателей. В наиболе серьезной "совтской" работ, — в очерк ген. Мартынова, — мы найдем такой вывод: "Временный Комитет Гос. Думы видл в Иванов не столько врага, сколько союзника, к помощи котораго в крайности можно прибгнуть для того, чтобы подавить безпорядки и остановить дальнйшій код революціи". У Троцкаго значится: "вмсто того, чтобы арестовать "диктатора" Иванова, прибывшаго с фронта для усмиренія столицы, Энгельгардт отправляет в его распоряженіе реакціоннаго офицера в качестве нач. штаба". Молодых историков "школы Покровскаго" обозрніе "многих других фактов" также приводило к выводу, что "буржуазія и думскій комитет в эти дни не только не препятствовали Иванову, но, пожалуй, не прочь были опереться на него для борьбы с революціей". Обстоятельства, однако, складывались так, что у "буржуазіи не могло быть надежды на возможность возстановить порядок вооруженной рукой"... Это и "предопредлило" всю ея (дальнйшую) позицію в февральскіе дни.
Отмчая эту легенду, нт надобности ее в подробностях разсматривать и тм боле опровергать. И позиція
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
ОБРАЗОВАНІЕ ВРЕМЕННАГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
I.Кандидатура Керенскаго.
Давно пора оставить легенду о том, что революціонное временное правительство было создано "еще в 1916 г.": в "неясном предвидніи неясных событій", как выразился Алданов в упомянутой выше стать "Третье марта", в юбилейном сборник в честь Милюкова. Разсмотрнію этой легенды я достаточно уже удлил вниманія в книг "На путях к дворцовому перевороту", потому возвращаться к ея анализу нт надобности. Напомним только, что в тогу временнаго революціоннаго правительства не совсм удачно впослдствіи облекли проект "министерства доврія", под лозунгом котораго шла общественная агитація предреволюціоннаго времени.
В революціонные дни "заране установленное" временное правительство родилось с нкоторым опозданіем (значительным для тогдашней сумятицы), и вовсе не потому, что этому противодйствовали новыя политическія силы, выступившія на авансцену. Милюков в своей "Исторіи революціи" объяснил запозданіе техническими условіями: "необходимость ввести в состав перваго революціоннаго правительства руководителей общественнаго движенія, происходившаго вн Думы, сдлала невозможным образованіе министерства в первый же день переворота". Но кн. Львов днем 28-го уже был в Петербург. (Мы имем "приказаніе" военной комиссіи, помченное 4 ч. 30 м. дня 28-го: "выслать немедленно автомобиль Мойка 75, кв. бар. Меллер-Закомельскаго за кн. Г. Е. Львовым"). Между тм временное правительство оформилось лишь в дневные часы второго марта, посл того длительнаго ночного бднія, когда Родзянко, нсколько предршая событія и выдавая предположенія за осуществленное авторитарно говорил Рузскому, что он "вынужден был" этой ночью назначить временное правительство. Боле правдоподобно то объясненіе опозданію с организаціей правительственной власти, которое дал Стеклов в доклад 30-го: "в эти первые моменты ни буржуазія, ни мы как-то не мыслили о созданіи правительства. И когда через два дня посл начала возстанія с достаточной ясностью стало опредляться, что возстаніе это несомннно побдоносно, что оно ведет к установленію новаго режима, в этот момент на сцену всплыл вопрос об образованіи временнаго правительства"... Это значило, что концепція революціоннаго правительства была чужда дятелям "Временнаго Комитета членов Гос. Думы", имвшаго формально цлью лишь "возстановленіе порядка и сношенія с учрежденіями и лицами".
Побдоносный ход революціи не измнил первоначально основной линіи "думцев". Суть ея можно передать записью современника. 2-го марта Гиппіус постил извстный репортер "Русскаго Слова" Руманов, пришедшій к писательниц из Таврическаго дворца. "Позицію думцев опредлил очень точно с наивной прямотой" — заносит в дневник Гиппіус: "Они считают, что власть выпала из рук законных носителей. Они ее подобрали и неподвижно хранят и передадут новой законной власти, которая должна имть со старой ниточку преемственности". В ожиданіи когда, по выраженію Милюкова, "наступит момент" образованія правительства, Временный Комитет ограничился немедленным назначеніем комиссаров из членов Думы во вс высшія правительственныя учрежденія и подготовкой списка будущих членов "общественнаго совта министров", предполагая, что премьер будет назначен "указом верховной власти". Хорошо освдомленный в настроеніях и планах лвой думской общественности англійскій посол отправил в Лондон 1 марта уже извстную нам телеграмму о предполагаемой поздк думских делегатов для предъявленія Императору "требованія отречься от престола", добавляя: "должно быть назначено отвтственное министерство из 12 членов Думы, во глав с кн. Львовым и Милюковым в качеств министра ин. д.". Для перваго марта это еще был только проект — во всяком случа, с опредленностью можно сказать, что днем окончательно оформившагося ршенія не было. Правда, в совтских изслдованіях ссылаются на протокол засданія Временнаго Комитета от 1-го марта, который, как будто бы, опровергает подобное утвержденіе (к сожалнію, мы не имем возможности проверить точность цитат и опредлить весь контекст документа). В протокол значится: "Временный Комитет Гос. Думы в цлях предотвращенія анархіи и для возстановленія общественнаго спокойствія, посл низложенія стараго государственнаго строя, постановил: организовать впредь до созыва Учр. Собр., имющаго опредлить форму правленія россійскаго государства, правительственную власть, образовав для сего Временный Общественный Совт Министров в состав нижеслдующих лиц..." (Дале, как, пишет Генкина, приводящая выдержки из указаннаго архивнаго документа, перечислялся состав Временнаго Правительства, офиціально опубликованнаго 3 марта). Совтскій изслдователь допускает возможность, что протокол составлен post factum для того, чтобы формально закрпить образованіе правительства за иниціативой думскаго комитета, принявшаго ршеніе еще до совщанія с представителями Исп. Комитета. Совершенно очевидно, что перваго марта такого протокола, дйствительно, составлено быть не могло, ибо в нем упоминается Учред. Собраніе, на которое согласились при обмн мнніями в ночь на 2-ое, и которое являлось для думскаго комитета весьма существенной компромиссной уступкой[115]. Но тм боле характерно употребленіе в протокол термина "Временнаго Общественнаго Совта Министров" вмсто "Временнаго Правительства", от имени котораго 3 марта опубликована была программа, выработанная в ночном совщаніи. (Надо сказать, что термин "Временное Правительство" в первые дни 3—5 марта не употреблялся и в офиціальной переписк, и Временное Правительство именуется почти всегда "совтом министров". Офиціальное постановленіе об именованіи революціонной власти "Временным Правительством" было сдлано 10 марта).
Едва ли состав этого "совта министров" намчался так упрощенно, как изобразил с обычной чрезмрной картинностью Шульгин, приписавшій себ иниціативу. Надо было, "во что бы то ни стало, образовать правительства" утверждает мемуарист: — "Я повторно и настойчиво просил Милюкова, чтобы он поэтому занялся списком министров". И Милюков к вечеру перваго марта "занялся". "Так на кончик стола, в этом диком водоворот полусумасшедших людей, родился этот список из головы Милюкова, при чем голову эту пришлось сжимать обими руками, чтобы она хоть что-нибудь могла сообразить. Историк в будущем..., вроятно, изобразит это совершенно не так... Я же разсказываю, как было". Эмигрант-мемуарист в состояніи рецидива монархических чаяній издвается над этим списком, "общественным довріем облеченных". Но дло было не в том "миф", который пытается опровергнуть Шульгин, а в том, что метод созданія революціонной власти совершенно не подходил к моменту. В этом тогда не отдавали себ отчета. Взяли старый ходячій список проектированнаго думскаго "министерства доврія" и подбавили к нему новых людей, которых, казалось, выдвигала создавшаяся конъюнктура прежде всего руководителей подготовлявшагося дворцоваго переворота, у которых естественно предполагались организаціонныя связи с военными кругами. Эта конъюнктура выдвинула и лвыя кандидатуры. В какой момент? По утвержденію Суханова, в ночном засданіи делегатом Совта при перечисленіи личнаго состава министров имя Керенскаго не было упомянуто, и только посл окончанія предварительных переговоров, т. е. около 4 ч. утра, Суханов узнал, что Керенскому предлагают портфель министра юстиціи. Это была уступка лвому сектору — намчались дв персональныя кандидатуры соціалистов из среды членов Думы, входивших в состав Временнаго Комитета. Не было все принято ршеніе предоставить в правительств два мста членам Совта Р. Д., как это утверждает Керенскій; не было и ршенія предоставить два портфеля (юстиціи и труда) членам соціалистических партій, как говорится в историческом труд Милюкова; не было это и попыткой созданія "коалиціоннаго кабинета", как безоговорочно отвтила редакція "Русских Вдомостей" на упоминавшійся запрос «Daile Chronicle». Это были дв личныя кандидатуры, причем кандидатура Чхеидзе, почти не принимавшаго участія в длах Комитета, тут же отпала за его ршительным отказом, и оставалась кандидатура Керенскаго.