Наследник имения Редклиф. Том третий

Йондж Шарлотта Мэри

— Ей скоро минетъ 21 годъ, — усталымъ голосомъ произнесъ больной.

— Не ране какъ въ январ. Кто ожидалъ, чтобы ее такъ скоро постигло горе. Еще въ прошедшемъ ма мсяц… ахъ! что это я надлалъ, вскричалъ онъ, увидавъ, что лицо Филиппа помертвло и что онъ рыдая закрылъ его руками.

— Виноватъ! Я не хотлъ тебя разстроить. Кто тамъ, мама, скоре, сюда! суетился бдный старикъ.

— Ничего, ничего! мн лучше, не зовите ее! торопливо прервалъ его Филиппъ, поднимаясь съ дивана.

Но мистеръ Эдмонстонъ растерялся дотого, что началъ бгать по комнат, задвая безпрестанно за мебель. Наконецъ, онъ кончилъ тмъ, что убжалъ къ себ, писать письма.

Эмми провела весь этотъ день въ уединеніи;

она утромъ ходила одна на кладбище, а вечеромъ выразила желаніе пить чай съ отцомъ и съ Филиппомъ. Мать была очень удивлена такимъ вниманіемъ къ больному.

— Гэй завщалъ мн беречь Филиппа, — сказая Эмми.

— Я нахожу, что онъ не стоитъ такой заботливости съ твоей стороны, — возразила мать. — Если бы ты все знала….

— Я знаю все, мама. Вы врно на Лору намекаете? простите его, онъ сильно раскаевается. Вдь вы его письма не получили? Какимъ же образомъ вы все узнали?

— Мн Лора призналась. Его болзнь обнаружила ея любовь къ нему. А разв онъ къ намъ писалъ?

— Да, писалъ. Онъ признался Гэю во всемъ и при немъ еще написалъ къ вамъ письмо. Гэй вложилъ въ его конвертъ письмо отъ себя. Какъ онъ ждалъ вашего отвта!

Это объясненіе примирило тетку съ племянникомъ и она общала подготовить мужа къ прощенію его. Эмми хорошо понимала, что долженъ былъ выстрадать Филиппъ во все это время, и потому она употребила вс усилія, чтобы поддержать мать въ ея добромъ намреніи. Вечеръ, по милости Эмми, прошелъ очень спокойно. Ея голосъ, ласки, — все дйствовало умиротворяющимъ образомъ на вспыльчиваго отца. Самая наружность ея, въ настоящее время, имла въ себ что-то дтское; глядя на это прелестное личико, съ гладко причесанными волосами, едва прикрытыми вдовьимъ чепчикомъ, на маленькую фигуру, облеченную въ глубокій трауръ, каждый, не только что отецъ и мать, не могъ бы оставаться къ ней равнодушнымъ. Мать особенно тревожилась за здоровье Эмми и настаивала, чтобы поскоре ухать изъ Рекоары. Эмми отговаривалась то утомленіемъ, то шитьемъ траурныхъ платьевъ, но наконецъ должна была уступить настойчивому требованію мистриссъ Эдмонстонъ. Филиппа тетка подговорила заране, чтобы и онъ съ своей стороны совтовалъ Эмми ухать, и тотъ поспшилъ исполнить ея требованіе, хотя при одномъ воспоминаніи о разлук съ Эмми имъ овладвала тоска. Однако, онъ не поддался въ этомъ случа голосу сердца, и началъ серьезно убждать Эмми хать въ Англію, говоря, что и онъ самъ собирается скоро отправиться на островъ Корфу, тмъ боле что, по совту докторовъ, морское путешествіе должно было принести ему пользу. Горько было Эмми разставаться съ дорогой могилой и вообще съ мстомъ, гд она провела послдніе счастливые дни съ своимъ мужемъ; но чувство долга, сознаніе, что она не должна удерживать отца и мать въ долин, гд такой вредный климатъ, а главное, мысль, что Чарли нельзя оставлять такъ на долго одного, все это вмст примиряло ее со скорымъ отъздомъ, и она согласилась хать въ Англію, но съ условіемъ, чтобы Арно остался при Филипп.

Арно былъ такъ сильно привязанъ къ лэди Mopвиль, что согласился только на время служить Филиппу, говоря, что онъ прідетъ въ Гольуэль, какъ только капитанъ отправится въ море.

Время шло, а мистеръ Эдмонстонъ, подъ разными предлогами, все отстранялъ свое объясненіе съ Филиппомъ. Видя, что дло не подвигается впередъ, а день общаго разставанья приближается, Эмми, переговоривъ съ матерью, ршилась сама объясниться съ капитаномъ и утшить его общаніемъ, что она будетъ постоянно писать къ нему изъ Гольуэля.

Неизвстность мучила Филиппа, но заговорить первый съ дядей онъ не ршался. Ломая себ голову, почему его письмо осталось безъ отвта, онъ терялся въ догадкахъ, простили ли его Эдмонстоны или нтъ. Моральныя страданія изнуряли его еще хуже чмъ физическія, но онъ страдалъ

молча, ежедневно ожидая ршенія своей участи.

Насталъ день отъзда. Филиппъ вздумалъ было самъ укладывать свои вещи, но дотого ослаблъ, что тетка отправила его лежать въ гостиную. Черезъ нсколько времени къ нему въ дверь постучалась Эмми. Она вошла одтая въ первый разъ въ полный трауръ. Длинное креповое, черное платье придавало ея худенькой фигур еще боле дтскій видъ. Она держала въ рук втку каштановаго дерева, послднее воспоминаніе о Рекоар.

— Филиппъ, я пришла къ вамъ съ маленькой просьбой, — сказала она, входя въ комнату.

— Все, что хотите, все сдлаю, — грустно отвчалъ онъ.

— Переведите мн слдующую надпись по-латыни: здсь на памятникахъ все латинскія надписи.

Она подала ему бумажку, гд по-англійски было написано слдующее: «Гэй Морвиль, изъ Рэдклифа въ Англіи. Скончался наканун дня собора Св. Михаила, 18-, на 22-мъ году отъ рожденія.»

«Чаю воскресенія мертвыхъ и жизни будущаго вка».

— Передайте эту бумагу Арно, — сказала она, — и прикажите поставить на могил крестъ, но здшнему обычаю.

— Хорошо, — отвчалъ Филиппъ:- благодарю васъ за порученіе. Но если вы позволите, я измню немного надпись: «Нтъ большей сей любви, какъ если кто положитъ душу свою за други своя» [1] , вотъ что, по моему, выразило бы идею жизни покойнаго Гэя.

— Понимаю, — сказала Эмми:- но онъ самъ не желалъ бы имть такой громкой надписи.

— Но чтожъ это я вамъ совтую, — горько возразилъ Филиппъ. — Стою ли я быть другомъ! Нтъ, Эмми, нтъ. Велите лучше вырзать текстъ: «Если врагъ твой жаждетъ, подай ему пить, потому что черезъ это ты собираешь угли горящіе на главу его». Ахъ! у меня отъ нихъ голову жжетъ! проговорилъ онъ, схвативъ себя за лобъ.

1

Ев. отъ Іоанна, глава XV, ст. 23.

— Полноте, возразила Эмми:- мужъ мой всегда считалъ васъ искреннимъ своимъ другомъ.

Посл этого объясненія, Филиппъ сдлался спокойне. Эмми подала ему молитвенникъ его отца и предложила ему написать на первой страниц свое имя, ей на память. Пока онъ медленно выводилъ слова, Эмми робко спросила его, будетъ ли онъ съ ней переписываться?

— Непремнно, если вы позволите, — отвчалъ онъ вздохнувъ.

— А знаете ли вы, что ваше письмо не застало нашихъ въ Гольуэл? сказала вдругъ Эмми.

— Какъ! они ничего не знаютъ? тревожно воскликнулъ Филиппъ.

— Нтъ, имъ все извстно. Садитесь и выслушайте. Лора до того горевала, когда пришло извстіе о вашей болзни, что мама вырвала у ней почти признаніе.

Затмъ Эмми очень осторожно, но въ точности передала ему все дло, и успокоила его, сказавъ, что Чарли такъ умлъ уговорить отца, что тотъ Лор вида не подалъ, что сердитъ на нее.

— Они простили ее! Слава Богу! Эмми, вы сняли камень съ моей души. Какъ я радъ, что она все сказала! Ваши отецъ и мать дотого добры, что я даже за себя уже не такъ теперь боюсь, — проговорилъ Филиппъ.

— Они простили васъ обоихть, но объясняться съ вами теперь у нихъ духу недостаетъ.

— Простите насъ вы, Эмми, — возразилъ глухимъ голосомъ Филиппъ: — а за другихъ ужъ я тогда отвчаю.

— Тсъ! ни слова, — возразила молодая женщина: — мы вмст выстрадали столько, что не можемъ уже быть чужими другъ другу. Забудемъ прошлое, пишите ко мн почаще, и увдомьте, куда мн отвчать.

— Какъ! Вы будете писать ко мн! съ оживленіемъ, воскликнулъ Филиштъ. — Эмми! Эмми! Это уже слишкомъ!…

— Полноте, другъ мой! кротко замтила она и, взявъ его за голову, прибавила:- А что, болитъ она у васъ?