Обнаженная
Шрифт:
Толпа въ гостиныхъ заволновалась. Разговоры умолкли, и публика бросилась было къ двери, но разступилась сейчасъ же.
Невста шла подъ руку съ посаженнымъ отцомъ, господиномъ съ представительною наружностью. Она была вся въ бломъ: платье – цвта слоновой кости, вуаль – блоснжная, цвты, точно изъ перламутра. Только здоровый румянецъ и розовыя губы нарушали общее впечатлніе близны. Она улыбапась на вс стороны безъ малйшей робости и смущенія, довольная торжествомъ и своею видною ролью. За ними шелъ женихъ, ведя подъ руку свою новую мамашу, супругу художника; Хосефина выглядпа совсмъ маленькою и тщедушною, съежившись
А гд былъ отецъ? Реновалесъ пропустилъ торжественное появленіе невсты въ зал; онъ былъ занятъ гостями. Въ углу комнаты его задержалъ чей-то веселый смхъ изъ-за вера. Кто-то дотронулся сзади до его плеча и, обернувшись, онъ увидлъ графа де-Альберка, ведшаго подъ руку жену. Графъ высказалъ ему свой восторгъ передъ художественнымъ убранствомъ мастерскихъ. Графиня тоже поздравила его насмшливымъ тономъ съ важнымъ переворотомъ въ его жизни. Пришла для него пора распрощаться съ молодостью.
– Вамъ отставка, дорогой маэстро. Скоро вы будете ддушкой.
Конча довольно засмялась, видя, какъ смутился и покраснлъ художникъ отъ ея сострательныхъ словъ. Но не усплъ Маріано отвтить графин, какъ Котонеръ отозвалъ его. Что онъ тутъ длаетъ? Женихъ съ невстою стоятъ у алтаря, монсеньоръ приступилъ къ внчанію, а мсто отца все еще пусто. И Реновалесъ покорно проскучалъ полчаса, разсянно слдя за церковной церемоніей. Вдали въ задней мастерской громко заигралъ оркестръ изъ струнныхъ инструментовъ, и по комнатамъ разлилась звучными волнами среди благоуханія поблекшихъ розъ красивая, свтски-мистическая мелодія.
Одинъ нжный голосъ въ хор другихъ, боле низкихъ и хриплыхъ, заплъ, держась пріятнаго ритма итальянскихъ серенадъ. Минутная растроганность овладла гостями. Котонеръ, державшійся у самаго алтаря, чтобы монсеньоръ не почувствовалъ въ чемъ-нибудь недостатка, былъ растроганъ музыкою, видомъ изящной толпы и театральною важностью, съ которою римскій аристократъ умлъ проводить религіозныя церемоніи. Глядя на красавицу Милиту, стоявшую на колняхъ, съ опущеннымъ подъ блоснжною вуалью взоромъ, бдный неудачникъ усиленно мигалъ, чтобы скрыть слезы. Онъ чувствовалъ себя такъ глубоко растроганнымъ, какъ-будто выдавалъ замужъ родную дочь; это онъ-то, никогда не имвшій семьи!
Реновалесъ поднималъ голову, отыскивая взглядомъ графиню среди дамскихъ головъ въ блыхъ и черныхъ кружевныхъ мантильяхъ. Иной разъ глаза графини встрчались съ его взглядомъ и загорались насмшкою, иной разъ они искали въ толп доктора Монтеверде.
Художникъ сосредоточилъ ненадолго вниманіе на церемоніи. Какъ она затягивалась!.. Музыка умолкла. Монсеньоръ повернулся спиною къ алтарю и сдлалъ нсколько шаговъ къ молодымъ, протянувъ руки, точно онъ собирался говорить. Въ комнат воцарилась глубокая тишина, и голосъ итальянца зазвучалъ въ этомъ безмолвіи со слащавою пвучестью, ища слова и замняя нкоторыя итальянскими выраженіями. Монсеньоръ объяснялъ молодымъ супругамъ ихъ обязанности и остановился, блистая ораторскимъ искусствомъ, на похвалахъ ихъ происхожденію. О муж онъ сказалъ немного; тотъ принадлежалъ къ высшимъ классамъ, изъ которыхъ выходятъ вожаки людей, и долженъ былъ самъ знать свои обязанности. Она же была дочерью великаго художника съ міровою славою.
И заговоривъ объ искусств, римскій
Затмъ оркестръ громко заигралъ Свадебный Маршъ Мендельсона. Стулья шумно раздвинулись, дамы обступили невсту, и поздравленія посыпались на нее среди общей давки, гд каждый старался подойти первымъ. Шумъ и гамъ заглушили звуки оркестра. Монсеньоръ, утратившій всю свою важность съ окончаніемъ церемоніи, направился со своей свитой въ уборную, неэамченный публикою. Невста покорно улыбалась въ дамскихъ объятіяхъ, предоставляя подругамъ и знакомымъ звонко цловать себя. Она была поражена несложностью событія. И это все? Она уже повнчана?
Котонеръ замтилъ, что Хосефина пробирается въ толп и возбужденно ищетъ кого-то взглядомъ, съ покраснвшимъ отъ волненія лицомъ. Инстинктъ предупредилъ его о надвигающейся опасности.
– Возьмите меня подъ руку, Хосефина. Пойдемте подышать воздухомъ. Здсь можно задохнуться.
Она взяла его подъ руку, но не вышла изъ комнаты, а увлекла его къ гостямъ, окружавшимъ Милиту, и остановилась, увидя наконецъ графиню де-Альберка. Осторожный художникъ вздрогнулъ. Это было именно то, чего онъ ожидалъ и боялся. Хосефина искала свою соперницу.
– Хосефина! Хосефина! Дождались мы съ тобою свадьбы Милиты!
Но осторожность его оказалась излишнею. Увидя подругу, Конча подбжала къ ней. «Дорогая моя! Какъ давно мы не видались! Поцлуемся… Ну, еще разокъ!» И она звонко поцловала ее, шумно и экспансивно обнимая подругу. Маленькая фигурка почти не сопротивлялась и покорно и безстрастно отдалась ласкамъ графини, печально улыбаясь и не смя протестовать по привычк и строгому восиитанію. Она холодно вернула поцлуи, съ полнымъ равнодушіемъ. Она не чувствовала ненависти къ Конч. Если не она, такъ другая; страшный, истинный врагъ находился въ самой душ ея мужа.
Уставъ отъ непрерывныхъ поздравленій, молодые весело прошли подъ руку среди гостей и исчезли подъ звуки свадебнаго марша.
Музыка умолкла, и гости набросились на столы, уставленные бутылками, закусками и сластями; лакеи суетились, не зная, какъ разорваться среди черныхъ рукавовъ и блыхъ дамскихъ ручекъ, хватавшихся за тарелки съ золотымъ бордюромъ и перламутровые ножички сложенные у блюдъ. Это было цлое возстаніе; несмотря на свою благовоспитанность и веселое настроеніе, публика наступала другъ другу на шлейфы и работала локтями, какъ будто умирала отъ голода по окончаніи церемоніи.