Въ огонь и въ воду
Шрифт:
— А королева даетъ шахъ королю.
— Не считая, что противъ меня еще — принцъ Конде со своей партіей.
— Гм! фаворитка и принцъ крови — этого ужь слишкомъ много за одинъ разъ!
— О! принцъ крови не тревожилъ бы меня, еслибъ онъ былъ одинъ… Король его не любитъ… Между ними лежатъ воспоминанія Фронды; но вотъ Олимпію Манчини надо бы привлечь на свою сторону…
— Почему жь вамъ бы къ ней не похать? почему жь бы не сказать ей: графиня! опасность грозитъ великой имперіи, даже больше — всему христіанству, а его величество король Франціи — старшій сынъ церкви. Онъ посылаетъ свое войско, чтобъ отразить неврныхъ и обезпечить спокойствіе Европы… Этой арміи нуженъ начальникъ храбрый, ршительный, преданный, который посвятилъ бы; всю жизнь торжеству праваго дла… Меня хорошо знаютъ, и вся кровь моя принадлежитъ королю. Устройте такъ, графиня, чтобы честь командовать этой арміей была предоставлена мн, и я клянусь вамъ, что употреблю все свое мужество, все усердіе, всю свою бдительность, чтобъ покрыть новою славой королевскую корону его величества… Я встрчу тамъ побду или смерть! и въ благодарность за доставленный мн случай къ отличію, я благословлю руку, которая вручитъ мн шпагу.
— Право, другъ Монтестрюкъ, браво! вскричалъ Колиньи, но чтобъ говорить такъ съ фавориткой, надо имть ваше лицо, вашъ пламенный взоръ, восторженный жестъ, звучный, идущій прямо въ сердце, голосъ, вашу увренность, вашу молодость, наконецъ… Тогда, можетъ быть, еслибъ у меня было все это, я бы ршился попытать счастья и, можетъ быть, получилъ бы успхъ, но мой лобъ покрыли морщинами походы, на лиц моемъ положили печать заботы и борьба, въ волосахъ моихъ пробилась сдина; какъ же я могу надяться, чтобы блестящая графиня де Суассонъ приняла во мн участье?
— Да кой чортъ! вскричалъ Монтестрюкъ, не въ уединенной же башн очарованнаго замка живетъ эта славная графиня, обладающая, какъ говорятъ, граціей ангела и умомъ дьявола! Не прикована же въ пещер, подъ стражей дракона! Она иметъ, если не ошибаюсь, должность при двор: есть, значитъ, возможность добраться до нея, познакомиться съ ней, говорить съ ней. Одинъ прелестный ротикъ сказалъ мн недавно, что у меня смлость граничитъ съ дерзостью. Я доведу эту дерзость до крайней наглости и, съ помощію своей молодости, дойду до той вры, которая двигаетъ горами.
— Если дло только въ томъ, чтобъ тебя представить, сказалъ маркизъ де Сент-Эллисъ, то объ этомъ нечего хлопотать: я къ твоимъ услугамъ.
— Ты, милый маркизъ?
— Я самъ. Вдь я говорилъ же теб, что пріхалъ въ Парижъ именно для того, чтобъ выручать тебя, ночью на улиц, а днемъ во дворц! Я помогъ теб вырваться изъ когтей шайки бездльниковъ, а теперь я же берусь толкнуть тебя въ когти хорошенькой женщины,
— Да какъ же ты возмешься за это?
— Очень просто. Есть какое-то дальнее родство между нами и графомъ де Суассонъ, мужемъ прекрасной Олимпіи: тамъ какіе-то двоюродные или троюродные. Я никогда не пользовался этимъ родствомъ, а теперь отдаю его въ твое полное распоряженіе.
— Соглашайтесь, сказалъ Колиньи. Она — женщина, и хорошо это доказала!… Кто знзаетъ?…
— Отлично! вскричалъ маркизъ, сейчасъ же бгу къ кузин, не знаю съ которой-то степени, и беру съ бою позволеніе представить тебя ей.
— Не думайте однакожь, чтобъ это было такъ легко… Войдти къ той, кто была, есть или будетъ фавориткой — труднй, чмъ къ самой королев. Въ ея пріемныхъ залахъ всегда цлая толпа.
— Возьму приступомъ, говорю вамъ; но съ условіемъ, чтобы другъ мой Гуго и вашъ покорнйшій слуга тоже участвовали въ экспедиціи. Мы оба хотимъ отвдать Венгріи, и я надюсь покрыть себя тамъ лаврами на счетъ турокъ и отнять у нихъ съ полдюжины султаншъ, которыхъ подарю одной принцесс, не имющей соперницъ по красот въ цломъ мір!
— Будьте покойны!… хотя бы мн досталось идти до Болгаріи, чтобъ истребить неврныхъ, я поведу васъ и туда.
Черезъ два дня посл этого разговора, Гуго былъ дежурнымъ въ Фонтенебло. Въ той галлере, которая вела въ комнаты графини де Суассонъ, онъ вдругъ увидлъ фигурку, которая шла припрыгивая такъ проворно и такъ весело, что онъ невольно взглянулъ на этотъ вихрь изъ шелку, уносимый парой маленькихъ рзвыхъ ножекъ. Женщина, которой принадлежала эта фигурка, это личико, этотъ взглядъ, эта улыбка, въ плать усянномъ разввающимся бантами и лентами, — обернулась инстинктивно.
Вдругъ она вскрикнула и бросилась къ гасконцу.
Другой крикъ раздался въ отвтъ и Монтестрюкь кинулся къ ней.
— Но, прости, Господи! это Брискетта, воскликнулъ онъ.
— Но, это онъ, это Гуго! вскричала она въ то же мгновенье. И, окинувъ его сверкающимъ взглядомъ, продолжала:
— Мой милый Гуго въ такомъ чудномъ мундир!… Вотъ сюрпризъ!
— Моя милая Брискетта въ такомъ прелестномъ наряд! возразилъ онъ. Вотъ приключеніе!
Тутъ появились придворные.
— Мсто не совсмъ удобно для разговора, сказала она: слишкомъ много глазъ и ушей! но черезъ часъ сойдите внизъ, я буду во двор принцевъ; не останавливайтесь только, а идите за мной, какъ будто вовсе меня не знаете; мы уйдемъ въ садъ, а я знаю одну рощицу рядомъ съ королевской шпалерой, гд можно будетъ объясниться на свобод.
И она улетла, какъ жаворонокъ, пославъ ему воздушный поцлуй.
Гуго ждалъ съ величайшимъ нетерпньемъ назначеннаго Брискеттой срока; онъ даже сошелъ во дворъ принцевъ раньше часу. Ея еще не было. Гуго принялся ходить взадъ и впередъ, отъискивая темные углы и длая видъ, что изучаетъ архитектуру, чтобъ не возбудить подозрній. Ни на одну минуту онъ не подумалъ, что Брискетта забудетъ общанье.
— Если она нейдетъ, — значитъ, ее задержали, говорилъ онъ себ; но что и кто?
Это-то именно ему и хотлось узнать. Какими судьбами дочь Ошскаго оружейника очутилась во дворц въ Фонтенебло, и притомъ не какъ постороннее лицо, которое встрчается случайно мимоходомъ, но какъ живущая тамъ? Впрочемъ, съ такой взбалмочной двочкой не все-ли было вроятно и возможно, а особенно сумасбродное?
Такъ размышлялъ Гуго, какъ вдругъ услышалъ шумъ шелковаго платья на ступеняхъ лстницы, которая вела во дворъ. Онъ обернулся — передъ нимъ была Брискетта, немного запыхавшаяся отъ скорой ходьбы. У нея было тоже смющееся личико, какъ и въ галлере. Она сдлала ему знакъ глазами и вошла въ темный корридоръ, а оттуда проворно выскочила въ садъ; дойдя до королевской. шпалеры, она живо взяла его подъ руку и увела въ скромный пріютъ въ рощиц, гд можно было бесдовать, не опасаясь постороннихъ взоровъ.
— У васъ готово тысячу вопросовъ мн. неправда-ли? сказала она ему, и у меня также цлая тысяча… Они такъ столпились у меня на губахъ, что я и сама не знато, съ чего начать. Давно-ли вы при двор?… Какъ сюда попали?.. Зачмъ?… Чего надетесь?… Довольны-ли вы?… Рады-ли, что со мной встртились? Я очень часто объ васъ думала, поврьте!… Ну, поцлуемся!
И не дожидаясь его поцлуя, Брискетта бросилась ему на шею.
— Какъ хорошо здсь! прибавила она, прижимаясь. на минуту къ его сердцу… Ахъ! я сильно васъ любила, мой милый Гуго, когда мы были тамъ, далеко!