Въ огонь и въ воду
Шрифт:
— А теперь?
— Теперь? сказала она, поднимая голову, какъ птичка, пусть только вамъ встртится надобность во мн, - и вы увидите, что я сберегла для васъ тоже сердце, что билось на Вербовой улиц!…
Она улыбнулась, отстранилась немного и продолжала:
— Вы только болтаете, а не отвчаете мн. Разскажите мн все, все.
Гуго разсказалъ ей все подробно, умолчавъ благоразумно о кое-какихъ обстоятельствахъ, которыхъ незачмъ было открывать ей. Онъ осторожно обошелъ причину опасности, грозившей ему у церкви св. Іакова, но остановился охотно на своей встрч съ маркизомъ де Сент-Эллисъ, на участіи къ нему графа де Колиньи, на представленіи королю и неожиданной развязк, бывшей послдствіемъ его перваго появленія при двор. Монтестрюкъ велъ свой разсказы такъ свободно и такъ живо, что Брискетта не могла не похвалить его ораторскія способности.
— Выходитъ, продолжала она, вы совершенно счастливы?
— Счастливъ! Да разв можно когда-нибудь быть вполн счастливымъ?
— Значитъ, есть еще что-нибудь, чего вы желаете?
— Э! мой Боже, да! и мн не останется ничего желать разв только тогда, когда я добьюсь отъ графини де- Суассонъ того, что мн отъ нея нужно…
— Вы въ самомъ дл имете просьбу къ обергофмейстерин ея величества королевы?. Вы?
— О! сущіе пустяки!… Начальство надъ арміей, посылаемой въ. Венгрію, для одного изъ моихъ друзей, которому мн пришла мысль услужить этимъ.
— Только-то!… Ахъ! видно, вы такъ навсегда и останетесь врнымъ сыномъ своей родины! А какими же путями вы надетесь добраться до графини?
— Одинъ господинъ, котораго вы знаете, тоже изъ Арманьяка, маркизъ де Сент-Эллисъ, общалъ мн открыть двери графини.
Брискетта задумалась на минуту и, погладивъ рукой подбородокъ, спросила:
— А хотите, я возьму это дло на себя, скажите?
— Вы?
— Да, я! Бываютъ часто такія обстоятельства, что женщина стоитъ въ нихъ любаго маркиза.
— Въ самомъ дл, какими судьбами вы очутились здсь? что длаете?
Цлый потокъ вопросовъ сорвался съ языка его. Она остановила наводненіе, положивъ руку на губы поручика.
— Ахъ! какъ васъ мучитъ любопытство! продолжала она со смхомъ; все узнаете, только посл… Теперь у насъ одна важная вещь, которой нужно заняться, — это свиданье ваше съ графиней де Суассонъ… свиданье, отъ котораго вы ожидаете такихъ чудесъ… Если я возьмусь за дло, то мн сдается, что это свиданье вамъ будетъ назначено скоро… и при лучшихъ условіяхъ, чмъ черезъ вашего маркиза де-Сент-Эллиса… Хотите?
Увренность Брискетты поразила Гуго.
— Хорошо! отвчалъ онъ; но какъ же я узнаю, что вамъ удалось?
— Будьте здсь завтра, въ этотъ же часъ.
— Какъ! ужь и завтра?
— А зачмъ же откладывать?
— Значитъ, у васъ есть волшебная палочка феи?
— Почти.
На этомъ послднемъ слов Брискетта его оставила, а Гуго, разумется, ни слова не сказалъ графу де Колиньи о томъ, что произошло между нимъ и хорошенькой двочкой изъ Оша, встрченной имъ въ Фонтенебло. Онъ самъ вполн доврялъ умнью Брискетты, и боялся, чтобъ другіе не осмяли этого доврія, объяснить которое онъ и самъ не умлъ порядочно.
Какъ и наканун, онъ въ нетерпньи пошелъ въ садъ немного раньше назначеннаго часа. Скоро онъ завидлъ Брискетту издали: она скользила вдоль шпалеръ и лишь только подбжала къ нему, какъ поднялась на цыпочки и шепнула ему на ухо:
— Готово!
— Какъ! съ перваго же разу! Но это похоже на чудо!
— А васъ это удивляетъ? Дла всегда такъ длаются, когда я въ нихъ вмшиваюсь. Но прежде всего, пока я стану разсказывать объ употребленныхъ мной средствахъ, у меня есть къ вамъ просьба… Мн какъ-то неловко говорить теб вы, мой милый Гуго. позвольте мн говорить вамъ ты.
— Говори.
— Вотъ это называется — отвтъ! Ну, мой другъ, маркизъ де Мент-Эллисъ тебя представилъ очень плохо, все равно, какъ бы и не представлялъ вовсе.
— Что жь онъ сказалъ такое?
— Онъ поклялся графин, что она тебя ослпила своей красотой, и что ты сейчасъ вотъ испустишь духъ, если она не позволитъ теб обожать ее вблизи.
— Нашелъ дурака!
— Глупо, мой бдный Гуго, непроходимо глупо! Графин ужь просто надоли вс эти ослпленія: вдь она давно знаетъ, что она — свтило и что лучи ея глазъ жгутъ на смерть бдныхъ смертныхъ! Вс придворные поэты клянутся ей въ этомъ великолпными римами и тысячи просителей давно ужь это доказали ей окончательно. Знаешь-ли, что она мн говорила сегодня утромъ?
— Теб?
— Мн, Брискетт.
— Вотъ забавно!
— Слушай прежде, а удивляться можешь посл. Ахъ, моя милая! говорила она мн, какая скука! какой-то кузенъ изъ Арманьяка хочетъ представить мн какого-то провинціала, своего друга… Что тутъ длать?
— А ты что отвчала?
— Надо прогнать его, графиня, и немедленно… Провинціалъ? у насъ и безъ того ихъ довольно!
— Что?
— А потомъ я прибавила равнодушнымъ тономъ: а какъ его зовутъ, этого провинціала, которымъ васъ хотятъ наградить, графиня?
— Графъ де Монтестрюкъ, кажется, отвчала она.
— Ахъ, графиня! вскричала я, сложивъ руки, избави васъ Богъ когда-нибудь принимать его! Совсмъ нехорошій человкъ, — влюбленный, который только длаетъ, что вздыхаетъ и сочиняетъ сонеты для своей красавицы!
— Ба! произнесла она.
— А я продолжала все настоятельнй: рыцарь Круглаго Стола, графиня, герой врности!
— Что ты говоришь, Брискетта? вскричала она.
— Истину, графиня, святую истину; хоть бы вс принцессы, хоть бы сами императрицы осаждали его самыми сладкими улыбками, онъ на все будетъ отвчать однми дерзостями. Да и не знаю, право, даже замтитъ-ли онъ еще эти улыбки?
— Значитъ, просто — самъ Амадисъ Гальскій?
— Почти что такъ. Ахъ! не онъ обманетъ когда-нибудь ту, кого любитъ!… Онъ сочтетъ за измну обратиться съ самой невинной любезностью къ другой женщин!…
— А извстно, кого онъ любитъ?… спросила она съ легкимъ. оттнкомъ неудовольствія.
— Едва разв подозрваютъ… глубочайшая тайна!… Герцогиня де Креки, де Сент-Альбанъ, де ла Ферте, де Ледитьеръ, де Шонъ, де Субизъ… и сколько другихъ еще!… самыя хорошенькія герцогини пробовали отвлечь его отъ божества… Все напрасно, вс труды ихъ пропали даромъ!..