Въ огонь и въ воду
Шрифт:
Графиня де Суассонъ еще разъ улыбнулась.
— Если вы такъ сильно этого желаете, графъ, то можете разсчитывать и на мое содйствіе, чтобъ ваше желаніе осуществилось.
Графиня де Суассонъ не преувеличивала, говоря, что все дворянство Франціи стремилось участвовать въ венгерскомъ поход. Съ нкоторыхъ поръ все, что было при двор и въ арміи молодаго и блестящаго, страшно волновалось, чтобъ добиться разршенія отправиться на войну волонтерами. Когда экспедиція была окончательно ршена и возвщена оффиціально, порохъ вспыхнулъ. Вс бредили только войною въ странахъ незнакомыхъ, войною общавшей возобновленіе романовъ рыцарства. Графа де Лувуа осадили со всхъ сторонъ просьбами.
Не было больше ни длъ, ни интригъ, ни любви: мечтой всхъ сталъ венгерскій походъ, война съ турками. Кто надялся ухать — былъ въ восхищеніи, кто боялся остаться во Франціи — былъ въ отчаяніи. Можно было подумать, что дло идетъ о спасеніи монархіи. Опасности такого дальняго похода никого не пугали; этой храброй молодежи довольно было заслужить себ славу и честь.
Вс знали сверхъ того, что король занимался съ особеннымъ благоволеніемъ поздкой въ Венгрію: такъ называли на язык придворныхъ экспедицію, для которой императоръ Леопольдъ, доведенный до крайности, долженъ былъ смирить свою гордость и прислать въ Пафижъ посольство съ графомъ Строцци во глав. Для пріема его король развернулъ всю пышность, которую такъ любилъ уже и къ которой впослдствіи такъ сильно привыкъ. Онъ хотлъ — и это вс знали — выступить въ этотъ походъ какъ король Франціи, а не какъ графъ альзасскій. Этого довольно было, чтобъ воспламенить мужество всего французскаго дворянства поголовно.
Какъ только назначеніе графа де Колиньи было объявлено, Гуго одинъ изъ первыхъ явился къ королю съ просьбой о разршеніи идти съ арміей, получившей приказаніе собраться въ Мец.
— Я имю неоцненную честь, сказалъ онъ, состоять въ свит вашего величества, но я хвастаюсь съ усердіемъ, которое вы изволите понять, смю надяться — на первый представляющійся случай доказать моему государю ревность мою къ его служб. Все честолюбіе мое состоитъ въ томъ, чтобы стать среди тхъ, кто хочетъ сражаться во славу его королевскаго имени!
— Вы правы, отвчалъ король; я даю вамъ разршеніе. Дворянство мое окружить меня и въ Венгріи, также точно какъ окружаетъ въ Лувр.
И, обратясь къ толп придворныхъ, король прибавилъ;
— Еслибы дофину, сыну моему, было хоть десять лтъ, я бы послалъ и его въ походъ.
Эти слова, разнесенныя стоустой молвой, довершили всеобщее увлеченіе. Графа де Лувуа, который раздлялъ уже съ отцомъ своимъ, канцлеромъ Ле Телье, тяжесть занятій по военному министерству, буквально засыпали просьбами. Кто не халъ въ Венгрію, на того ужь почти и смотрть не хотли. Общій порывъ идти съ графомъ де Колиньи за Рейнъ и за Дунай былъ такъ силенъ, что давши сначала позволеніе всмъ, кто хотлъ, скоро были вынуждены ограничить раздачу разршеній.
Среди этого всеобщаго волненія, дававшаго новую жизнь двору, столь оживленному и до сихъ поръ кипучей дятельностью молодаго царствованія, трудно было разобрать, что происходитъ въ ум графини де Суассонъ, внезапно увлеченной свою фантазіей въ объятія Гуго де Монтестрюка.
Какое мсто назначала она въ своей жизни этой связи, родившейся просто изъ приключенія и въ которой любопытство играло боле замтную роль, чмъ любовь? Она и сама этого не знала. Съ самой ранней молодости она выказала способность вести рядомъ любовныя дла съ интригой; должность обергофмейстерины при королев, доставленная ей всемогущимъ дядею, кардиналомъ Мазарини, открывала ей доступъ всюду, а итальянскій духъ, наслдованный ею отъ предковъ, позволялъ ей, при тонкомъ пониманіи духа партій, вмшиваться и въ такія дла, въ которыхъ она вовсе ничего не понимала. Живость ума и горячій характеръ, въ связи съ особенной эластичностью правилъ, выручали ее до сихъ поръ во всемъ и всегда.
Подъ глубокою, безпощадною и тщательно скрываемою ненавистью ея къ герцогин де ла Вальеръ таилась еще упорная надежда привести снова короля къ ногамъ своимъ и удержать его. Это было единственной заботой Олимпіи, мечтой ея честолюбія, которое могло удовлетвориться только самымъ неограниченнымъ владычествомъ. И вотъ въ самомъ разгар ея происковъ и волненій, она встртилась неожиданно съ Гуго.
Въ ней родилось безпокойство, котораго она преодолть не могла и которое становилось тмъ сильнй, чмъ больше старалась она отъ него отдлаться; что было сначала минутнымъ развлеченіемъ — стало для нея теперь вопросомъ самолюбія. Не думая вовсе о томъ, чтобъ сдлать прочною простую прихоть, начавшуюся съ шутливаго разговора, Олимпія хотла однакожь овладть вполн сердцемъ Монтестрюка. Ее удивляло и раздражало, что это ей не удается, ей, которая умла когда-то плнить самого короля и могла опять плнить его, и у ногъ которой была половина двора.
Если у нея не было ни величественной красоты ея сестры Гортензіи, сдлавшейся герцогиней Мазарини, ни трогательной прелести другой сестры Маріи, принцессы Колонны, за то она одарена была живымъ умомъ и какой-то особенно плнительной, соблазнительной физіономіей.
Бывали часы, когда Гуго поддавался ея чарамъ; но чары эти скоро и разлетались; овладвъ снова собой, онъ чувствовалъ что-то далеко непохожее ни на нжность, ни на обожаніе. Сказать правду, онъ даже ожидалъ съ нетерпніемъ минуты отъзда въ Мецъ. Графиня де Суассонъ чувствовала инстинктивно, въ какомъ расположеніи былъ ея влюбленный Гуго; она видла ясно, что все кокетство ея, вс усилія оживляли его только на одну минуту.
Еслибъ онъ былъ влюбленъ, еслибъ онъ вн себя трепеталъ отъ волненія, — она наврное оттолкнула бы его черезъ нсколько дней, поддавшись на время разв одному только соблазну таинственности; но разъ онъ былъ равнодушенъ, — ей хотлось привязать его къ себ такими узами, которыя она одна могла бы разорвать.
Однажды вечеромъ, почти въ ту минуту, какъ онъ собирался ужь уходить изъ комнатъ королевы, Гуго увидлъ въ волосахъ Олимпіи бантъ изъ жемчуга, имвшій для нихъ обоихъ особенное значеніе.
Былъ ли онъ счастливъ или недоволенъ? — этого онъ и самъ не зналъ.
XXIV
Открытая борьба
Та же самая карета, въ которой Брискетта привозила Гуго въ первый разъ, опять пріхала за нимъ на слдующій день и по тмъ же пустыннымъ улицамъ привезла его къ калитк сада, гд тотъ же павильонъ открылъ передъ нимъ свои двери.
Никто не ожидалъ его, чтобъ проводить, но память у него была свжая и онъ не забылъ ни одного поворота дороги, пройденной такъ недавно. Онъ дошелъ по дорожк, взошелъ на крыльцо безмолвнаго домика, пробрался черезъ темныя сни, взошелъ на лстницу, отворилъ одну дверь, услышалъ тотъ же сильный запахъ, увидлъ тотъ же блествшій, какъ золотая стрла, лучъ свта и вступилъ въ ту самую комнату, гд въ первый разъ огни свчей ослпили его.
Но на этотъ разъ Гуго не увидлъ самой богини храма. Веселый смхъ доказалъ ему, что она ждала его не въ этомъ пріют, вс очарованія котораго были имъ уже извданы. Онъ сдлалъ шагъ въ ту сторону, откуда слышался смхъ, и черезъ узкую дверь, скрытую въ шелковыхъ складкахъ, увидлъ Олимпію въ хорошенькомъ будуар. Въ прелестномъ домашнемъ наряд, графиня сидла передъ столомъ, уставленнымъ тонкими кушаньями и графинами, въ которыхъ огонь свчей отражался рубинами и топазами испанскихъ и сицилійскихъ винъ. Улыбка играла на ея губахъ, глаза горли яркимъ пламенемъ,