Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

I drove home with the intention of paying that triste visite chez mon oncle (when every trinket I have should be at your disposal though they would not fetch a hundred pounds, for some, you know, are with ce cher oncle already), and found Milor there with the Bulgarian old sheep-faced monster, who had come to compliment me upon last night's performances.	Я поехала домой с намерением нанести une triste visite chez inon oncle {Печальный визит моему дяде (то есть ростовщику) (франц.).} (все мои безделушка будут отданы в твое распоряжение, хотя за них не выручишь и ста фунтов; часть из них, как ты знаешь, уже находится у ее cher oncle {Этого дорогого дяди (франц.).}) и застала у нас милорда вместе с болгарским чудовищем, которые приехали поздравить меня со вчерашним успехом.
Paddington came in, too, drawling and lisping and twiddling his hair; so did Champignac, and his chef--everybody with foison of compliments and pretty speeches--plaguing poor me, who longed to be rid of them, and was thinking every moment of the time of mon pauvre prisonnier.	Приехал и Паддингтон и, как всегда, мямлил, сюсюкал и дергал себя за волосы. Затем явился Шамшиньяк со своим шефом - все с foison {Изобилием (франц.).} комплиментов и прекрасных речей - и мучили меня, бедную, а я только о том и мечтала, как бы поскорее избавиться от них, и ни на минуту не переставала думать о mon pauvre prisonnier {Моем бедном узнике (франц.).}.
When they were gone, I went down on my knees to Milor; told him we were going to pawn everything, and begged and prayed him to give me two hundred pounds.	Когда они уехали, я бросилась на колени перед милордом, рассказала ему, что мы собираемся все заложить, и просила и молила его дать мне двести фунтов.
He pish'd and psha'd in a fury--told me not to be such a fool as to pawn--and said he would see whether he could lend me the money.	Он яростно фыркал и шипел, заявил мне, что закладывать вещи глупо, и сказал, что посмотрит, не может ли он одолжить мне денег.
At last he went away, promising that he would send it me in the morning: when I will bring it to my poor old monster with a kiss from his affectionate	Наконец он уехал, пообещав прислать деньги утром, и тогда я привезу их моему бедному старому чудовищу с поцелуем от его любящей
BECKY	Бекки.
I am writing in bed.	Пишу в постели.
Oh I have such a headache and such a heartache!	О, как у меня болит голова и как ноет сердце!"
When Rawdon read over this letter, he turned so red and looked so savage that the company at the table d'hote easily perceived that bad news had reached him.	Когда Родон прочел это письмо, он так покраснел и насупился, что общество за табльдотом легко догадалось: полковник получил дурные вести.
All his suspicions, which he had been trying to banish, returned upon him.	Все подозрения, которые он гнал от себя, вернулись.
She could not even go out and sell her trinkets to free him.	Она даже не могла съездить и продать свои безделушки, чтобы освободить мужа!
She could laugh and talk about compliments paid to her, whilst he was in prison.	Она может смеяться и болтать, выслушивать комплименты, в то время как он сидит в тюрьме.
Who had put him there?	Кто посадил его туда?
Wenham had walked with him.	Уэнхем шел вместе с ним.
Was there....	Не было ли здесь...
He could hardly bear to think of what he suspected.	Но Родон не мог допустить даже мысли об этом.

Leaving the room hurriedly, he ran into his own--opened his desk, wrote two hurried lines, which he directed to Sir Pitt or Lady Crawley, and bade the messenger carry them at once to Gaunt Street, bidding him to take a cab, and promising him a guinea if he was back in an hour.	Он поспешно оставил комнату и побежал к себе, открыл письменный прибор, торопливо набросал две строчки, адресовал их сэру Питту или леди Кроули и велел посыльному немедля доставить письмо на Гонт-стрит, - пусть наймет кеб, и - гинею на чай, если через час вернется с ответом.
In the note he besought his dear brother and sister, for the sake of God, for the sake of his dear child and his honour, to come to him and relieve him from his difficulty.	В записке он умолял дорогих брата и сестру, ради господа бога, ради маленького Родона и рада его собственной чести, приехать к нему и выручить его из беды.
He was in prison, he wanted a hundred pounds to set him free--he entreated them to come to him.	Он в тюрьме; ему нужно сто фунтов, чтобы выйти на свободу, - он умоляет и заклинает приехать к нему.
He went back to the dining-room after dispatching his messenger and called for more wine.	Отправив посыльного, полковник вернулся в столовую и потребовал еще вина.
He laughed and talked with a strange boisterousness, as the people thought.	Он смеялся и болтал с каким-то странным оживлением, как показалось собеседникам.
Sometimes he laughed madly at his own fears and went on drinking for an hour, listening all the while for the carriage which was to bring his fate back.	Время от времени он, словно безумный, хохотал над своими собственными опасениями и еще целый час продолжал пить, все время прислушиваясь, не подъезжает ли карета, которая должна была привезти решение его судьбы.
At the expiration of that time, wheels were heard whirling up to the gate--the young janitor went out with his gate-keys.	По истечении этого срока у ворот послышался шум колес. Молодой привратник пошел отворять.
It was a lady whom he let in at the bailiffs door.	Прибыла леди, которую он и впустил в дверь.
"Colonel Crawley," she said, trembling very much.	– К полковнику Кроули, - сказала дама с сильной дрожью в голосе.
He, with a knowing look, locked the outer door upon her--then unlocked and opened the inner one, and calling out,	Юноша, оценив посетительницу опытным взглядом, закрыл за ней наружную дверь, затем отпер и раскрыл внутреннюю и, крикнув:
"Colonel, you're wanted," led her into the back parlour, which he occupied.	"Полковник, вас спрашивают!" - провел даму в заднюю гостиную, которую занимал Кроули.
Rawdon came in from the dining-parlour where all those people were carousing, into his back room; a flare of coarse light following him into the apartment where the lady stood, still very nervous.	Родон вышел из столовой, где остальные продолжали бражничать; луч слабого света проник вслед за ним в помещение, где дама ждала его, все еще сильно волнуясь.
"It is I, Rawdon," she said in a timid voice, which she strove to render cheerful.	– Это я, Родон, - застенчиво сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал весело.
"It is Jane."	– Это я, Джейн!
Rawdon was quite overcome by that kind voice and presence.	Родон был потрясен этим ласковым голосом и появлением невестки.
He ran up to her--caught her in his arms--gasped out some inarticulate words of thanks and fairly sobbed on her shoulder.	Он бросился к ней, обнял ее, бормоча бессвязные слова благодарности, и чуть не расплакался у нее на плече.
She did not know the cause of his emotion.	Она не поняла причины его волнения.

The bills of Mr. Moss were quickly settled, perhaps to the disappointment of that gentleman, who had counted on having the Colonel as his guest over Sunday at least; and Jane, with beaming smiles and happiness in her eyes, carried away Rawdon from the bailiff’s house, and they went homewards in the cab in which she had hastened to his release.	Векселя мистера Мосса были быстро погашены, возможно к разочарованию этого джентльмена, рассчитывавшего, что полковник пробудет у него в гостях по меньшей мере все воскресенье, и Джейн, сияя счастливой улыбкой, увезла с собой Родона из дома бейлифа в том самом кебе, в котором она поспешила к нему на выручку.
"Pitt was gone to a parliamentary dinner," she said, "when Rawdon's note came, and so, dear Rawdon, I--I came myself"; and she put her kind hand in his.	– Питта не было дома, когда принесли ваше письмо, - сказала Джейн, - он на обеде с другими членами парламента; поэтому, милый мой Родон, я... я поехала сама. И она вложила в его руку свою нежную ручку.
Perhaps it was well for Rawdon Crawley that Pitt was away at that dinner.	Быть может, для Родона Кроули и лучше было, что Питт поехал на этот обед.
Rawdon thanked his sister a hundred times, and with an ardour of gratitude which touched and almost alarmed that soft-hearted woman.	Родон благодарил свою невестку с таким жаром, что эта мягкосердечная женщина была растрогана и даже встревожилась.
"Oh," said he, in his rude, artless way, "you--you don't know how I'm changed since I've known you, and--and little Rawdy.	– О вы... вы не знаете, - сказал он, как всегда грубовато и простодушно, - до чего я переменился с тех пор, как узнал вас и... ц полюбил маленького Роди!
I—I'd like to change somehow.	Мне... мне хотелось бы начать другую жизнь.
You see I want--I want--to be--" He did not finish the sentence, but she could interpret it.	Знаете, я хочу... я хочу стать... Он не закончил фразы, но Джейн поняла смысл его слов.
And that night after he left her, and as she sat by her own little boy's bed, she prayed humbly for that poor way-worn sinner.	И в тот вечер, расставшись с Родоном и сидя у кроватки своего маленького сына, она смиренно помолилась за этого бедного, заблудшего грешника.
Rawdon left her and walked home rapidly.	Простившись с невесткой, Родон быстро зашагал домой.
It was nine o'clock at night.	Было девять часов вечера.
He ran across the streets and the great squares of Vanity Fair, and at length came up breathless opposite his own house.	Он пробежал по улицам и широким площадям Ярмарки Тщеславия и, наконец, едва переводя дух, остановился у своего дома.
He started back and fell against the railings, trembling as he looked up. The drawing-room windows were blazing with light. She had said that she was in bed and ill.	Он поднял голову - и в испуге, весь дрожа, отступил к решетке: окна гостиной были ярко освещены, а Бекки писала, что она больна и лежит в постели!
He stood there for some time, the light from the rooms on his pale face.	Родон несколько минут простоял на месте; свет из окон падал на его бледное "лицо.
He took out his door-key and let himself into the house.	Он достал из кармана ключ от входной двери и вошел в дом.
He could hear laughter in the upper rooms.	Из верхних комнат до него донесся смех.
He was in the ball-dress in which he had been captured the night before.	Родон был в бальном костюме, - в том виде, в каком его арестовали.
He went silently up the stairs, leaning against the banisters at the stair-head.	Он медленно поднялся по лестнице и прислонился к перилам верхней площадки.

Nobody was stirring in the house besides--all the servants had been sent away.	Никто во всем доме не шевельнулся, - все слуги были отпущены со двора.
Rawdon heard laughter within--laughter and singing.	Родон услышал в комнатах хохот... хохот и пение.
Becky was singing a snatch of the song of the night before; a hoarse voice shouted	Бекки запела отрывок из песенки, которую исполняла накануне; хриплый голос закричал:
"Brava! Brava!"--it was Lord Steyne's.	"Браво! браво!" Это был голос лорда Стайна.
Rawdon opened the door and went in.	Родон открыл дверь и вошел.
A little table with a dinner was laid out--and wine and plate.	Маленький стол был накрыт для обеда - на нем поблескивало серебро и графины.
Steyne was hanging over the sofa on which Becky sat.	Стайн склонился над софой, на которой сидела Бскки.
The wretched woman was in a brilliant full toilette, her arms and all her fingers sparkling with bracelets and rings, and the brilliants on her breast which Steyne had given her.	Негодная женщина была в вечернем туалете, ее руки и пальцы сверкали браслетами и кольцами, на груди были брильянты, подаренные ей Стайном.
He had her hand in his, and was bowing over it to kiss it, when Becky started up with a faint scream as she caught sight of Rawdon's white face.	Милорд держал ее за руку и наклонился, чтобы поцеловать ей пальчики, как вдруг Бекки слабо вскрикнула и вскочила - она увидела бледное лицо Родона.
At the next instant she tried a smile, a horrid smile, as if to welcome her husband; and Steyne rose up, grinding his teeth, pale, and with fury in his looks.	В следующее мгновение она попыталась улыбнуться, как бы приветствуя вернувшегося супруга, - ужасная то была улыбка; Стайн выпрямился, бледный, скрипя зубами и с яростью во взоре.
He, too, attempted a laugh--and came forward holding out his hand.	Он, в свою очередь, сделал попытку засмеяться и шагнул вперед, протягивая руку.
"What, come back!	– Как! Вы уже вернулись?..
How d'ye do, Crawley?" he said, the nerves of his mouth twitching as he tried to grin at the intruder.	Здравствуйте, Кроули! – произнес он, и рот у него перекосился, когда он попробовал улыбнуться непрошеному гостю.
There was that in Rawdon's face which caused Becky to fling herself before him.	Что-то в лице Родона заставило Бекки кинуться к мужу.
"I am innocent, Rawdon," she said; "before God, I am innocent."	– Я невинна, Родон! – сказала она. – Клянусь богом, невинна!
She clung hold of his coat, of his hands; her own were all covered with serpents, and rings, and baubles.	– Она цеплялась за его платье, хватала его за руки. Ее руки были сплошь покрыты змейками, кольцами, браслетами.
"I am innocent.	– Я невинна!
Say I am innocent," she said to Lord Steyne.	Скажите же, что я невинна! – взмолилась она, обращаясь к лорду Стайну.
He thought a trap had been laid for him, and was as furious with the wife as with the husband.	Тот решил, что ему подстроена ловушка, и ярость его обрушилась на жену так же, как и на мужа.
"You innocent! Damn you," he screamed out.	– Это вы-то невинны, черт вас возьми! – завопил он.

"You innocent!	– Вы невинны!
Why every trinket you have on your body is paid for by me.	Да каждая побрякушка, что на вас надета, оплачена мною!
I have given you thousands of pounds, which this fellow has spent and for which he has sold you.	Я передавал вам тысячи фунтов, которые тратил этот молодец и за которые он вас продал.
Innocent, by —!	Невинны, дьявол...
You're as innocent as your mother, the ballet-girl, and your husband the bully.	Вы так же невинны, как ваша танцовщица-мать и ваш сводник-супруг.
Don't think to frighten me as you have done others.	Не думайте меня запугать, как вы запугивали других...
Make way, sir, and let me pass"; and Lord Steyne seized up his hat, and, with flame in his eyes, and looking his enemy fiercely in the face, marched upon him, never for a moment doubting that the other would give way.	С дороги, сэр! Дайте пройти! – И лорд Стайн схватил шляпу и, с бешеной злобой глянув в лицо своему врагу, двинулся прямо на него, ни на минуту не сомневаясь, что тот даст ему дорогу.
But Rawdon Crawley springing out, seized him by the neckcloth, until Steyne, almost strangled, writhed and bent under his arm.	Но Родон Кроули прыгнул и схватил его за шейный платок. Полузадушенный Стайн корчился и извивался под его рукой.
"You lie, you dog!" said Rawdon.	– Лжешь, собака! – кричал Родон.
"You lie, you coward and villain!"	– Лжешь, трус и негодяй!
And he struck the Peer twice over the face with his open hand and flung him bleeding to the ground.	– И он дважды наотмашь ударил пэра Англии по лицу и швырнул его, окровавленного, на пол.
It was all done before Rebecca could interpose.	Все это произошло раньше, чем Ребекка могла вмешаться.
She stood there trembling before him.	Она стояла подле, трепеща всем телом.
She admired her husband, strong, brave, and victorious.	Она любовалась своим супругом, сильным, храбрым - победителем!
"Come here," he said.	– Подойди сюда! – приказал он.
She came up at once.	Она подошла к нему.
"Take off those things."	– Сними с себя это.
She began, trembling, pulling the jewels from her arms, and the rings from her shaking fingers, and held them all in a heap, quivering and looking up at him.	Вся дрожа, она начала неверными руками стаскивать браслеты с запястий и кольца с трясущихся пальцев и подала все мужу, вздрагивая и робко поглядывая на него.
"Throw them down," he said, and she dropped them.	– Брось все здесь, - сказал тот, и она выпустила драгоценности из рук.
He tore the diamond ornament out of her breast and flung it at Lord Steyne.	Родон сорвал у нее с груди брильянтовое украшение и швырнул его в лорда Стайна.
It cut him on his bald forehead.	Оно рассекло ему лысый лоб.
Steyne wore the scar to his dying day.	Стайн так и прожил с этим шрамом до могилы.
"Come upstairs," Rawdon said to his wife.	– Пойдем наверх! – приказал Родон жене.

"Don't kill me, Rawdon," she said.	– Не убивай меня, Родон! – взмолилась она.
He laughed savagely.	Он злобно захохотал.
"I want to see if that man lies about the money as he has about me.	– Я хочу убедиться, лжет ли этот человек насчет денег, как он налгал на меня.
Has he given you any?"	Он давал тебе что-нибудь?
"No," said Rebecca, "that is--"	– Нет, - отвечала Ребекка, - то есть...
"Give me your keys," Rawdon answered, and they went out together.	– Дай мне ключи, - сказал Родон. И супруги вышли из комнаты.
Rebecca gave him all the keys but one, and she was in hopes that he would not have remarked the absence of that.	Ребекка отдала мужу все ключи, кроме одного, в надежде, что Родон этого не заметит.
It belonged to the little desk which Amelia had given her in early days, and which she kept in a secret place.	Ключ этот был от маленькой шкатулки, которую ей подарила Эмилия в их юные годы и которую Бекки хранила в укромном месте.
But Rawdon flung open boxes and wardrobes, throwing the multifarious trumpery of their contents here and there, and at last he found the desk.	Но Родон вскрыл все ящики и гардеробы, вышвырнул из них на пол горы пестрых тряпок и наконец нашел шкатулку.
The woman was forced to open it.	Ребекка вынуждена была ее отпереть.
It contained papers, love-letters many years old--all sorts of small trinkets and woman's memoranda.	Там хранились документы, старые любовные письма, всевозможные мелкие безделушки и женские реликвии.
And it contained a pocket-book with bank-notes.	А кроме того, там лежал бумажник с кредитными билетами.
Some of these were dated ten years back, too, and one was quite a fresh one--a note for a thousand pounds which Lord Steyne had given her.	Некоторые из них были тоже десятилетней давности, но один был совсем еще новенький -банкнот в тысячу фунтов, подаренный Бекки лордом Стайном.
"Did he give you this?" Rawdon said.	– Это от него? – спросил Родон.
"Yes," Rebecca answered.	– Да, - ответила Ребекка.
"I'll send it to him to-day," Rawdon said (for day had dawned again, and many hours had passed in this search), "and I will pay Briggs, who was kind to the boy, and some of the debts.	– Я отошлю ему деньги сегодня же, - сказал Родон (потому что уже занялся новый день: обыск тянулся несколько часов), - заплачу Бригс, она была так ласкова с мальчиком, и покрою еще некоторые долги.
You will let me know where I shall send the rest to you.	Ты мне укажешь, куда тебе послать остальное.
You might have spared me a hundred pounds, Becky, out of all this—I have always shared with you."	Ты могла бы уделить мне сотню фунтов, Бекки, из стольких-то денег, - я всегда с тобой делился.
"I am innocent," said Becky.	– Я невинна, - повторила Бекки.
And he left her without another word.	И муж оставил ее, не сказав больше ни слова.
What were her thoughts when he left her?	О чем она думала, когда он оставил ее?

She remained for hours after he was gone, the sunshine pouring into the room, and Rebecca sitting alone on the bed's edge.	После его ухода прошло несколько часов, солнце заливало комнату, а Ребекка все сидела одна на краю постели.
The drawers were all opened and their contents scattered about--dresses and feathers, scarfs and trinkets, a heap of tumbled vanities lying in a wreck.	Все ящики были открыты, и содержимое их разбросано по полу: платья и перья, шарфы и драгоценности - обломки крушения тщеславных надежд!
Her hair was falling over her shoulders; her gown was torn where Rawdon had wrenched the brilliants out of it.	Волосы у Бекки рассыпались по плечам, платье разорвалось, когда Родон срывал с него брильянты.
She heard him go downstairs a few minutes after he left her, and the door slamming and closing on him.	Она слышала, как он спустился по лестнице и как за ним захлопнулась дверь.
She knew he would never come back.	Она знала: он не вернется.
He was gone forever.	Он ушел навсегда.
Would he kill himself?--she thought--not until after he had met Lord Steyne. She thought of her long past life, and all the dismal incidents of it.	"Неужели он убьет себя? – подумала она. – Нет, разве что после дуэли с лордом Стайном..." она задумалась о своей долгой жизни и о всех печальных ее событиях.
Ah, how dreary it seemed, how miserable, lonely and profitless!	Ах, какой она показалась Бекки унылой, какой жалкой, одинокой и неудачной!
Should she take laudanum, and end it, to have done with all hopes, schemes, debts, and triumphs?	Не принять ли ей опиум и тоже покончить с жизнью - покончить со всеми надеждами, планами, триумфами и долгами?
The French maid found her in this position--sitting in the midst of her miserable ruins with clasped hands and dry eyes.	В таком положении и застала се француженка-горничная: Ребекка сидела как на пожарище, стиснув руки, с сухими глазами.
The woman was her accomplice and in Steyne's pay.	Горничная была ее сообщницей и состояла на жалованье у Стайна.
"Mon Dieu, madame, what has happened?" she asked.	– Mon Dieu, madame! Что случилось? – спросила она.
What had happened?	Да, что случилось?
Was she guilty or not?	Была она виновна или нет?
She said not, but who could tell what was truth which came from those lips, or if that corrupt heart was in this case pure?	Бекки говорила - нет, но кто мог бы сказать, где была правда в том, что исходило из этих уст, и было ли на сей раз чисто это порочное сердце?
All her lies and her schemes, and her selfishness and her wiles, all her wit and genius had come to this bankruptcy.	Столько лжи и выдумки, столько эгоизма, изворотливости, ума - и такое банкротство!
The woman closed the curtains and, with some entreaty and show of kindness, persuaded her mistress to lie down on the bed.	Горничная задернула занавеси и просьбами и показной лаской убедила хозяйку лечь в постель.
Then she went below and gathered up the trinkets which had been lying on the floor since Rebecca dropped them there at her husband's orders, and Lord Steyne went away.	Затем она отправилась вниз и подобрала драгоценности, валявшиеся на полу с тех пор, как Ребекка бросила их там по приказу мужа, а лорд Стайн удалился.

CHAPTER LIV	Глава LIV
Sunday After the Battle	Воскресенье после битвы
The mansion of Sir Pitt Crawley, in Great Gaunt Street, was just beginning to dress itself for the day, as Rawdon, in his evening costume, which he had now worn two days, passed by the scared female who was scouring the steps and entered into his brother's study.	Особняк сэра Питта Кроули на Грейт-Гонт-стрит только что начал совершать свой утренний туалет, когда Родон в бальном костюме, который был на нем уже двое суток, напугав своим видом служанку, мывшую крыльцо, прошел мимо нее прямо в кабинет к брату.
Lady Jane, in her morning-gown, was up and above stairs in the nursery superintending the toilettes of her children and listening to the morning prayers which the little creatures performed at her knee.	Леди Джейн уже встала и сидела в капоте наверху в детской, наблюдая за одеванием детей и слушая, как малютки, прижавшись к ней, читают утренние молитвы.
Every morning she and they performed this duty privately, and before the public ceremonial at which Sir Pitt presided and at which all the people of the household were expected to assemble.	Каждое утро она и дети исполняли этот долг у себя, до публичного церемониала, который возглавлял сэр Питт и на котором полагалось присутствовать всем домашним.
Rawdon sat down in the study before the Baronet's table, set out with the orderly blue books and the letters, the neatly docketed bills and symmetrical pamphlets, the locked account-books, desks, and dispatch boxes, the Bible, the Quarterly Review, and the Court Guide, which all stood as if on parade awaiting the inspection of their chief.	Родон опустился в кресло в кабинете перед столом баронета, где были в образцовом порядке разложены Синие книги, письма, аккуратно помеченные счета и симметричные пачки брошюр, а запертые на замочек счетные книги, письменные приборы и ящички с депешами, Библия, журнал "Трехмесячное обозрение" и "Придворный справочник" выстроились в ряд, как солдаты в ожидании смотра.
A book of family sermons, one of which Sir Pitt was in the habit of administering to his family on Sunday mornings, lay ready on the study table, and awaiting his judicious selection.	Сборник семейных проповедей - сэр Питт преподносил их своему семейству по утрам в воскресенье - лежал в полной готовности на столе, дожидаясь, чтобы его владелец выбрал в нем нужные страницы.
And by the sermon-book was the Observer newspaper, damp and neatly folded, and for Sir Pitt's own private use.	А рядом со сборником проповедей лежал номер газеты "Наблюдатель", еще сырой и аккуратно сложенный, предназначавшийся для личного пользования сэра Питта.
His gentleman alone took the opportunity of perusing the newspaper before he laid it by his master's desk.	Один лишь камердинер позволял себе просматривать газету, прежде чем положить ее на хозяйский стол.
Before he had brought it into the study that morning, he had read in the journal a flaming account of "Festivities at Gaunt House," with the names of all the distinguished personages invited by the Marquis of Steyne to meet his Royal Highness.	В это утро, перед тем как отнести газету в кабинет, он прочитал красочный отчет о "празднествах в Гонт-Хаусе" с перечислением всех именитых особ, приглашенных маркизом Стайном на вечер, удостоенный присутствия его королевского высочества.

Having made comments upon this entertainment to the housekeeper and her niece as they were taking early tea and hot buttered toast in the former lady's apartment, and wondered how the Rawding Crawleys could git on, the valet had damped and folded the paper once more, so that it looked quite fresh and innocent against the arrival of the master of the house.	Обсудив это событие с экономкой и ее племянницей, с которыми он рано утром пил чай и ел горячие гренки с маслом в комнате названной леди, и выразив удивление, каким это образом справляются Родоны Кроули со своими делами, камердинер подержал газету над паром и снова сложил ее, так чтобы к приходу хозяина дома она имела совершенно свежий и нетронутый вид.
Poor Rawdon took up the paper and began to try and read it until his brother should arrive. But the print fell blank upon his eyes, and he did not know in the least what he was reading.	Бедный Родон взял газету и попробовал было заняться чтением, но строчки прыгали у него перед глазами, и он не понимал ни единого слова.
The Government news and appointments (which Sir Pitt as a public man was bound to peruse, otherwise he would by no means permit the introduction of Sunday papers into his household), the theatrical criticisms, the fight for a hundred pounds a side between the Barking Butcher and the Tutbury Pet, the Gaunt House chronicle itself, which contained a most complimentary though guarded account of the famous charades of which Mrs. Becky had been the heroine--all these passed as in a haze before Rawdon, as he sat waiting the arrival of the chief of the family.	Правительственные известия и назначения (сэр Питт, как общественный деятель, был обязан их просматривать, иначе он ни за что не потерпел бы у себя в доме воскресных газет), театральная критика, состязание на приз в сто фунтов между "Баркингским мясником" и "Любимцем Татбери", даже хроника Гонт-Хауса, содержавшая самый похвальный, хотя и сдержанный отчет о знаменитых шарадах, в которых отличалась миссис Бекки, - все это проплыло в какой-то дымке перед Родоном, пока он сидел в ожидании главы рода Кроули.
Punctually, as the shrill-toned bell of the black marble study clock began to chime nine, Sir Pitt made his appearance, fresh, neat, smugly shaved, with a waxy clean face, and stiff shirt collar, his scanty hair combed and oiled, trimming his nails as he descended the stairs majestically, in a starched cravat and a grey flannel dressing-gown--a real old English gentleman, in a word--a model of neatness and every propriety.	Едва кабинетные часы черного мрамора начали резко отзванивать девять, появился сэр Питт, свежий, аккуратный, гладко выбритый, с чистым желтоватым лицом, в тугом воротничке, с зачесанными и напомаженными остатками волос; он величественно спустился с лестницы, в накрахмаленном галстуке и сером фланелевом халате, полируя на ходу ногти и являя собою образец подлинного английского джентльмена старых времен, образец опрятности и всяческой благопристойности.
He started when he saw poor Rawdon in his study in tumbled clothes, with blood-shot eyes, and his hair over his face.	Он вздрогнул, когда увидел у себя в кабинете бедного Родона, в измятом костюме, растрепанного, с налитыми кровью глазами.
He thought his brother was not sober, and had been out all night on some orgy.	Питт подумал, что брат его выпил лишнего и провел всю ночь в какой-нибудь оргии.
"Good gracious, Rawdon," he said, with a blank face, "what brings you here at this time of the morning?	– Милосердный боже, Родон! – сказал он в изумлении. – Что привело тебя сюда в такой ранний час?
Why ain't you at home?"	Почему ты не дома?
"Home," said Rawdon with a wild laugh.	– Дома? – произнес Родон с горьким смехом.
"Don't be frightened, Pitt.	– Не пугайся, Питт.
I'm not drunk.	Я не пьян.
Shut the door; I want to speak to you."	Закрой дверь: мне надо поговорить с тобой.

Pitt closed the door and came up to the table, where he sat down in the other arm-chair--that one placed for the reception of the steward, agent, or confidential visitor who came to transact business with the Baronet--and trimmed his nails more vehemently than ever.	Питт закрыл дверь, затем, подойдя к столу, опустился в другое кресло - в то самое, которое было поставлено здесь для приемов управляющего, агента или какого-нибудь доверенного посетителя, приходившего побеседовать с баронетом по делу, - и стал еще усерднее подчищать ногти.
"Pitt, it's all over with me," the Colonel said after a pause.	– Питт, я конченый человек, - сказал полковник, немного помолчав.
"I'm done."	– Я погиб.
"I always said it would come to this," the Baronet cried peevishly, and beating a tune with his clean-trimmed nails.	– Я всегда говорил, что так и будет! – раздраженно воскликнул баронет, отбивая такт своими аккуратно подстриженными ногтями.
"I warned you a thousand times.	– Я предупреждал тебя тысячу раз.
I can't help you any more.	Не могу больше ничем тебе помочь.
Every shilling of my money is tied up.	Все мои деньги рассчитаны до последнего шиллинга.
Even the hundred pounds that Jane took you last night were promised to my lawyer to-morrow morning, and the want of it will put me to great inconvenience.	Даже те сто фунтов, которые Джейн отвезла тебе вчера, были обещаны моему поверенному на завтрашнее утро, и отсутствие их создаст для меня большие затруднения.
I don't mean to say that I won't assist you ultimately.	Не хочу сказать, что я вовсе отказываю тебе в помощи.
But as for paying your creditors in full, I might as well hope to pay the National Debt.	Но заплатить твоим кредиторам сполна я не могу так же, как не могу заплатить национальный долг.
It is madness, sheer madness, to think of such a thing.	Ждать этого от меня - безумие, чистейшее безумие!
You must come to a compromise.	Ты должен пойти на сделку.
It's a painful thing for the family, but everybody does it.	Для семьи это тягостно, но все так поступают.
There was George Kitely, Lord Ragland's son, went through the Court last week, and was what they call whitewashed, I believe.	Вот, например, Джордж Кастли, сын лорда Регленда, судился на прошлой неделе и вышел, как они, кажется, называют это, обеленным.
Lord Ragland would not pay a shilling for him, and--"	Лорд Регленд не дал бы ему и шиллинга и...
"It's not money I want," Rawdon broke in.	– Мне не деньги нужны, - перебил его Родон.
"I'm not come to you about myself.	– Я пришел говорить не о себе.
Never mind what happens to me."	Неважно, что будет со мной...
"What is the matter, then?" said Pitt, somewhat relieved.	– Тогда в чем же дело? – сказал Питт с некоторым облегчением.
"It's the boy," said Rawdon in a husky voice.	– Мой мальчик... – произнес Родон хриплым голосом.