Страсти по Магдалине

Чутская Елена

– Дай ему хлеба в дорогу, полмонеты и отпусти с миром!

– Прости меня, почтенный Ферхат, – взмолилась женщина. – Но я не могу выгнать его сейчас из дома на все четыре стороны. Он стал только поправляться. Он немного странен, очень задумчив, всегда о чем-то думает, и с кем-то разговаривает, шевелит неслышно губами, и я почему-то не хочу его отпускать… – Мириам осеклась. Душевное страдание и боль отразились на лице купца так явно, что она замолчала и не могла дальше говорить.

– Допустим, богатства тебе не нужны, – задумчиво проговорил наконец Ферхат. – Отец оставил хорошее состояние, дом и земля дают тоже приличный доход. Ты умна, и с дураком жить не будешь, терпеть

невежество не в твоём гордом нраве. Глупый человек тебе не интересен, с ним ты быстро разочаруешься. Что же тогда? Что тебя так заинтересовало в нём, Мириам?

– Пока и сама не знаю, – тихо ответила женщина.

– Ну, что же, – вздохнул купец, – спасибо за откровенное признанье. Но я хотел бы всё-таки взглянуть на него. Не бойся, хлопот со мной не будет. Лишнего я не скажу, Мириам. Выбирай холсты, а через два дня я сам их доставлю в твой дом. Вот и познакомишь меня с твоим несчастным больным. Как зовут его?

– Иса.

– Имя какое-то странное, сирийское что ли? А откуда он, из каких мест?

– Он не знает. Не помнит, – Мириам встала, чтобы уже уйти.

– Хвала богам! Не знает, не помнит! – Ферхат стал провожать гостью. – Мне обязательно нужно увидеть его. Странно всё это…

Домой Мириам шла почти бегом. Слуги за ней еле поспевали. Слёзы душили горло, трудно было дышать.

Купца Ферхата она знала уже давно, почти семь лет. После той встречи на постоялом дворе он не упускал её из вида. Даже приставил своих людей к её дому, чтобы ему докладывали, где она бывает и что делает. Года три назад он овдовел, жена долго и тяжело болела, и смерть стала для неё только утешением. Мириам видела, с каким почтением и уважением он всегда приходил в её дом. Интересовался делами, сбором урожая, помогал советом, привозил дорогие подарки. Их она отправляла на следующий же день обратно, но почтенного купца всегда благосклонно принимала в своём доме. Он был добр, всякий раз весел, шутил, старался удивить её какой-нибудь новостью, развлечь интересной беседой. Они много разговаривали о чужих странах, людях, землях. Он рассказывал о том, где побывал в своё время. Она вспоминала жизнь с отцом в Афинах и Риме. С ним было спокойно и надёжно, как с братом, как с отцом. Нередко она замечала на себе его задумчивый взгляд, но когда в его глазах явно вспыхнула любовь, когда расставания стали длиннее, а его речь сбивчива, Мириам испугалась. Она знала, что не сможет ответить взаимностью на чувства купца, и их встречи прекратились. Она старалась лишний раз избегать даже возможности видеть его, перестала приходить за товаром в лавку. Ферхат понял всё и без слов. Он пропал надолго, на целый год. Уехал в Иоппу к старшему сыну помогать в торговле. И вот теперь он вернулся. Вернулся с твёрдым намереньем сделать её своей женой.

Она опомнилась только в своей комнате. Слёзы высохли. На пороге стояла Сарра. Мириам не заметила её, когда вошла в дом и прошла мимо ребёнка. Девочка обиженно надула губы, уже готовая заплакать от обиды, но Мириам раскрыла объятия, и тут же была прощена.

– А знаешь, сестрёнка, он вылечил Наину и маленького сынишку Заихры, – выпалила Сарра, прижимаясь щекой к мягкой женской груди. – Наина перестала хромать, а мальчик уже съел две чашки моченой смоковницы. Есфирь разрешила есть этому ребёнку всё, что он только пожелает, – она, словно взрослая, развела руки в стороны и покачала головой.

– Кто вылечил, Сарра? О ком ты говоришь?– Мириам отстранила девочку и внимательно посмотрела ей в глаза. Поправила голубую тунику, пригладила непослушные завитки детских волос.

– Иса, – Сарра сказала это так спокойно, как будто ничего другого и не подразумевалось.

– Где он сейчас?

– Возле сына конюха Иосифа…

Мириам не дала ей договорить, оставив девочку, она уже спешила во двор. Иса сидел на краю постели мальчика и нежно гладил его по руке. Рядом в углу тесной комнатушки, прижимаясь друг к другу, удрученно стояли родители. Мать украдкой вытирала слёзы, отец делал суровое лицо, чтобы самому не расплакаться.

– Я и сам толком уже не помню, что произошло в тот злополучный день, уважаемый, – рассказывал Иосиф. – После обеда нужно было подать большую повозку для госпожи, я запрягал лошадей. Точно помню, что сын играл с собакой в дальнем углу двора. Когда всё было готово, и повозка тронулась, я услышал крик своего мальчика. Он лежал возле огромного колеса. Как сын оказался под повозкой, никто не заметил… – Конюх с трудом проглотил ком в горле. – Не проходит и дня, чтобы я не казнил себя за это. Если вы поможете нашему сыну снова стать на ноги, я буду до конца своих дней вашим рабом, господин.

Иса улыбался мальчику, наклонив голову в сторону Иосифа.

– Прошло уже достаточно времени после этого несчастья, но мальчик ещё очень молод, – Иса задумался. – Я попробую помочь вашему сыну, но это может принести ему новую боль. Нужна одна трава, она поможет не чувствовать боли. Я постараюсь найти её.

– Иса, – позвала Мириам. Она неслышно появилась в дверях и застыла на пороге.

Лицо Исы посветлело. Он хотел видеть её и ждал целый день. Теперь она стояла передним ним, и все сомнения развеялись. Только тревога и беспокойство были в её взгляде.

– Что ты собрался делать с маленьким Яковом?

– Пока ничего, госпожа, – Иса поднялся с постели мальчика. – Я всё расскажу тебе потом.

Он незаметно кивнул в сторону ребёнка, и Мириам догадалась, что Иса не хотел ничего говорить в присутствии Якова и его родителей. Они вышли из душной комнаты. Приближался полдень, солнце нещадно обжигало жилище людей своими лучами. Небывалая жара стояла этим летом. Спастись от неё можно было только в тени густых деревьев в саду поближе к воде. И Мириам повела его в сад.

5.

Там они расположились на широкой каменной скамье. Небольшой пруд посреди сада был выложен серыми валунами, он подпитывался подземными ручьями, которые не иссекали даже в самое засушливое лето. Тростник и болотная ряска заполонили водоем с одной стороны, с другой буйно разрослись белоснежные лилии. Их привез для пруда Мириам всё тот же купец Ферхат из дворца Тивириады, выменяв у садовника редкие растения на индийский шелк. Возле пруда полумесяцем поникли пакистанские ивы. Гибкие длинные ветви свисали почти до самой воды. Птицы не пели, не разносили свои голоса по уголкам сада. Природа застыла в оцепенении палящего зноя. Тишину лишь изредка нарушали лягушки, испуганно срываясь с насиженных мест и плюхаясь в мутную воду при малейшей опасности.

Мириам не решалась первой начать разговор. Она любовалась прудом, нежными цветами, которые плавно покачивались на водной глади. Ей было неудобно перед Исой за ночную выходку Ферхата, и он заговорил первым.

– Могу я спросить, кто ночью потревожил тебя, госпожа? – голос был тих и приветлив. У Мириам сразу отлегло от сердца.

– Это мой очень хороший знакомый. – Женщина задумалась. Что рассказать ему? Как он примет её объяснения? – Купец Ферхат живет в этом городе. По глупой случайности мы познакомились далеко отсюда, но когда узнали, что оба из Магдалы, знакомство наше продолжилось. Этот уважаемый господин уже много лет принимает участие в моей судьбе. Заботится обо мне…